Татьяна Латукова. Ведьма в лесу (Ведьма 1.0)

68. Пограничная зона

Почему я так легкомысленно относилась к связанным рукам? Мне казалось, что можно много чего ими сделать. Несколько экспериментов с шелковыми шарфиками и махровыми поясками явно не давали нужного опыта и понимания ситуации. Связанными руками сделать ничего нельзя.

Я шагала по мокрому холодному лесу. Монстр вёл меня, как зверька на веревке. Иногда я падала, и монстр волочил меня по земле. Я цеплялась за корни деревьев, тормозила ногами, задыхалась от боли в боку. Монстр хромал, и рюкзак на его плече становился все тяжелее.

Я не чувствовала пальцев рук в онемевших кистях, но все еще не была готова пожертвовать ими совсем. Я поцарапала лоб острой веткой, и левый глаз заливало кровью. Будто мало было на мне чужой крови. Путь казался бесконечным. Деревья выступали из-за деревьев, коричневый ковер мокрых листьев выстилался во все стороны одинаковым и бессмысленным узором.

Анютка, милая, беги скорее. Беги изо всех сил. Древесные феи помогут тебе. Лесные нимфы защитят от напастей. Ты должна добежать. Если даже и не меня, ты успеешь спасти Серго.

Я не заметила, как исчезли деревья. Вдруг осознала, что оказалась в центре большой поляны. На этот раз Френд сам свалил меня на землю. Придавив меня коленом, он перерезал веревки между запястьями. Но только для того, чтобы подтащить меня к столбу и связать снова так, чтобы руки оказались сзади, за гладкой деревянной поверхностью вертикально вкопанного бревна.

Вот очередное разочарование в продукции мирового кинематографа. Обычно красоткам с завязанными за спиной руками достаточно лишь немного подрыгать ими, чтобы веревки свалились. Увы, любое мое движение приводило к другому эффекту: боль в запястьях усиливалась, а узлы, кажется, затягивались туже.

Общая идея масштабного замысла Френда сразу стала мне очевидна. Немного дровишек, чуть-чуть бензинчика, и готово дело – полное очищение ведьмы Риты. От жизни. Умирать не хотелось. Вспоминать всю жизнь тоже. Чтоб ты сдох, Френд. Взял бы, да и подох прямо сейчас. Чтоб тебя черти в ад утащили и там водили бы в свет всем коллективом.

Я не знала, сколько времени у меня есть. Но знала, почему это время есть. Ритуал. Все должно быть по правилам. Несправившаяся с походом к свету ведьма должна сгореть. Дотла. Красиво. А такое аутодафе требует подготовки. Подготовка уже была проведена. Но оставалось внести в картину несколько важных завершающих штрихов.

Френд достал из рюкзака груду свечей и отправился их расставлять по сложному рисунку, в котором я не видела смысла. Но, судя по вниманию Френда к положению каждой парафиновой палочки, смысл был и весьма важный. Часть свечей была уже оплавлена, а многие можно было назвать огарками. Эти огрызки не будут гореть несколько часов. Максимум несколько десятков минут. Или секунд.

Не выстоять мне долго…

Хорошая картинка. Осенний лес, красивая поляна, тихо мерцающие в траве огоньки. Где-то я уже все это видела. Только желтых листьев не хватает. Почему я так уверена, что должны быть желтые листья?

Острое ощущение дежавю вселило в меня настойчивое желание вспомнить. И через пау секунд меня осенило…

Лес, поляна. Человек, перепрыгивающий через ящики и канистры. Пули, впивающиеся в его тело – безжалостные стальные осы. Скорбные шапки, скомканные в руках одинаковых ребят в камуфляже.

Бирман. Он погибнет из-за уже мертвой меня…

Я вдруг словно наяву увидела маленькую сгорбленную старушку. Смешную бабушку Прасковью Сергеевну в белом платочке и заношенной кофте, с завязанным на талии старым пояском от халата и в тапочках, натянутых на шерстяные носки. Тихо умирающую бабушку с крепко прижатым к груди семейным портретом.

Где-то далеко от нее рыдала Алиса, стиснув в руках маленькую рамку и отчаянно царапая ладони какой-то железной скобкой на этой рамке, совсем не замечая ни боли, ни капающих на белый ковер капелек крови.

Влад с Колькой в тесной комнате со стенами мерзкого желтого цвета глушили дешевую водку, избегая смотреть друг на друга.

В каком-то ином измерении Левка, закрыв страдающие глаза, пилил вены тупым лезвием старого и ржавого раскладного ножа.

И последним я увидела Хана. Он сидел на коленях у мокрого и грязного тела с залитой кровью головой, и по его щекам катились слезы…

Видения снесли какой-то последний, державшийся на честном слове шарик-ролик в моей запутанной голове. Спокойное отношение к собственной смерти отменяется. Я еще поборюсь с заползающим в душу могильным холодом.

Я сделала несколько маленьких вдохов-выдохов, расслабилась и позволила какому-то первобытному чувству завладеть телом и разумом. Что, Френд, думаешь, я позволю тебе убить еще и Бирмана? Черта с два. Ты еще не понял, с кем связался. Я – ведьма. И мне подвластно все. Свет, тьма и вселенная между ними. Давай, посмотри на меня, Френд. Ты хочешь свет? Будет тебе свет. Я – Свет. Я самый рассветлый свет на всем белом свете, светлее не бывает.

Проникаясь этим сознанием, я представила ослепительно белые одежды, сияющий обруч на абсолютно белых волосах, усыпанные сверкающими блестками руки, и танец, который могла бы исполнить в роли Королевы Света. Белый танец. Танец возрождения, восхищения, вдохновения.

Я не могла пошевелить руками, не могла подняться с колен. Но я все равно могла танцевать. Могла завораживать.

Иди же ко мне, взгляни на меня, слушай меня, узнай меня.

– Я – Машенька. Добрая и нежная. Сияющая звезда, ангел мира и надежды. Я здесь. Я с тобой. Я пришла, чтобы сделать тебя лучше…

Темная фигура, копошившаяся возле ящика неподалеку, выронила дощечку из рук и резко повернулась ко мне. Давай, чертово отродье, брось свою адскую кухню.

– Я – Маша. Чистая и прекрасная. Я пришла, чтобы принести свет в твою измученную душу. Я излечу твою боль…

Френд сделал неуверенный шаг ко мне. Давай, двигайся, забудь о своих делах.

– Я – Мария. Красивая и желанная. Я пришла, чтобы наполнить радостью твою скучную жизнь. Я заберу твои сомнения и страх…

Я словно оказалась в круге света. Какая-то спокойная волна омыла меня и расплескала вокруг ощущение эйфории. Френд подошел ко мне вплотную, и вместо старого безумного человека я вдруг увидела в нем молодого и энергичного мужчину, верящего в свою исключительность и счастливую звезду. Звезду по имени Маша.

Он любил ее. Я даже не знаю, может ли земное и простое слово выразить то, что он чувствовал к одной-единственной женщине на свете. Буквально единственной. Других не существовало. Впрочем, и настоящим мужчиной был исключительно он сам. Не могло быть иначе в замкнутом мире для двоих с человечеством в роли одной большой декорации. Это был мир любви и полного наплевательства на все, что вокруг.

Несколько сказочных мгновений я наслаждалась контактом. Невозможно отказаться от такой любви, такого восхищения, такого поклонения. Но я не была той, кому предназначалась эта любовь. И я от нее отказалась.

Королева Света? Нет. Я – Темная Леди, хозяйка мира зла, ужаса и мрака. Нет никакого света. Нет надежды. Нет радости. Я заберу у тебя, придурок, все, что поддерживает в тебе жизнь.

Темная сторона моего сознания обрушила в самый центр драгоценного света любви боль и отчаяние:

– Ты ударил меня. Ты оскорбил мою любовь. Ты заставил меня страдать…

Френд поднял руки к голове и закричал. Чужой страх затопил меня, грозя сломить волю. Но я соткала из этого страха зеркало. Зеркало для монстра. Слабый человечек пытался уйти от моего взгляда, но я не отпускала его, заставляя слушать, подчиняться и верить:

– Ты никогда не найдешь меня. Ты никогда не будешь любим. Ты никогда не будешь счастлив…

Темная Леди любит поразвлечься над жалкими людишками, мечтающими о глупой вечной любви. Нет никакой любви, есть только мираж сознания, сон разума, рождающий дурманящую мечту о понимании и счастье.

– Зло разъело твою душу. Ненависть уничтожила твой мир. Ты не можешь быть светом. Ты не можешь видеть свет. Тебя поглотила тьма…

Френд упал на колени и протянул ко мне руки, исступленно выкрикивая заветное имя: «Маша! Маша!» Но я была непреклонна. Я холодно излила свой гнев на ничтожество, ползающее у моих ног:

– Я – Тьма. Великая вечная Тьма. И я пришла за тобой. Теперь ты мой…

Крик, который издало извивающееся существо, был воплем агонии.

Монстр несколько раз дернулся всем телом и затих.

Я победила…

Насладившись торжеством и ощущением собственного могущества, я осознала, что ничего не вижу, не чувствую собственного тела, и остаюсь в каком-то сумеречном пространстве, смешанном из пятен света и теней. Как найти дорогу обратно?

Я – Маша. Я – богиня любви. Нет-нет, я мстительная темная ведьма…

Это бред какой-то. Я не Маша. У меня какое-то другое имя. Кто я?

Меня пробрал холод, на лицо упало несколько обжигающих снежинок. Грубая ткань на спине впилась в нежную кожицу. Окружающий полумрак сгустился, его бесформенность пугала. Дышать стало тяжело, где-то в груди что-то хлюпало. Откуда-то вытекала кровь. Я не знала, откуда, но чувствовала, как с каждой ушедшей капелькой становится все холоднее. Кто я? Где я?

Из пятна приблизившегося света выплыло прекрасное женское лицо. Тревога и страх, которые были на нем написаны, относились ко мне. Я так ужасна? Нежный и ласковый голос подбодрил:

– Моя малышка. Такая красивая. Такая добрая. Я тебя спасу. Ты не умрешь здесь. Я буду твоей мамой. Я научу тебя танцевать. И буду очень любить.

Вихрь снежинок поднял меня, подбросил, и та же прекрасная молодая женщина со смеющимися темными глазами вдруг закружила меня по аллее, засыпанной желтыми осенними листьями. «Рита! Риточка моя!» Короткий миг полета - и уверенные руки подхватили меня. Я зарылась в черные волосы, рассыпанные по плечам. «Я люблю тебя, Ритулька!» – промурлыкал мне в ухо дорогой голос. «Я люблю тебя, мамочка!» Нежные губы поцеловали меня в крепкую щечку, затем в крохотный носик, ласково чмокнули в бровь и лобик. Я попыталась прижаться покрепче к такому родному, такому близкому существу, но мама растворилась, оставив только последние слова. «Люблю тебя»…

В тумане проступили какие-то очертания. Я вернулась на поляну в лесу. У моих ног неподвижно лежало тело. Догорали свечи возле луж разлитого бензина.

Вокруг стояла абсолютная, немыслимая тишина. Где-то бушевало море звуков, но сквозь невидимую стену, окружающую поляну, они не пробирались, оставаясь в другом мире, бесконечно далеком и недоступном. Равнодушная громада города уже выпустила из-под своего притяжения этот клочок земли, но и сельским просторам он был не нужен. Сумрак в пограничной зоне. Край между мирами. Место, где свет и тьма неразличимы…

От затекших рук боль одной молниеносной судорогой прошла через все тело и метнулась к голове. Черт, теперь, кажется, придется сдохнуть…

69. Осенний лес

Следующая страница: 69. Осенний лес

Где-то у нас раньше ведь были музеи эти? А ещё ведь и консерватория была. Оркестр был. Филармонический. Это, часом, не та группа оборванцев, что у дворца печальные вальсы лабает вечерами?
«Талисман»