Татьяна Латукова. Ведьма в лесу (Ведьма 1.0)
14. Три ищейки
Женщины определенно куда более сильный пол. Полностью вымотанная ужасной поездкой, я мечтала только о том, что залезу в кровать и спокойно отосплюсь. Но Кирилл взялся продемонстрировать мне свою заботу по полной программе. Сначала он держал холодный компресс у моего лица (можно подумать, от него будет толк, когда прошло уже полсуток с момента удара) и уговаривал меня отправиться к его отцу, который, оказывается, врач. Потом он выражал свое негодование и грозился убить моего брата-подлеца. Спустя два часа переживаний вокруг моего синего заплывшего глаза я уже не очень понимала – это мне больно или ему? Когда любимый отчалил на важное редакционное совещание, я вздохнула с облегчением, но ненадолго.
Запиликал телефон. Городской.
Плюющаяся раздражением трубка поведала, что, оказывается, менты, расследующие убийство Одоевского, хотели меня видеть еще вчера. Сегодня же коротко изложенный ультиматум Бирмана сводился к двум возможностям – или я приезжаю к нему сама сейчас же, или меня привозят к нему в наручниках и под конвоем.
Я поехала в ментовку на такси. Хоть подремала, пока авто тащилось по пробкам остывающего после лета города.
Бирман и те же двое его коллег – великан и очкарик - встретили меня с явным и живым интересом. Тщательно замазанный синяк, увы, просвечивал сквозь слои тонального крема и пудры. Глаз, хотя и открывался намного лучше, все же оставался опухшим. И что они на меня уставились? Мой вид как нельзя лучше подходил к обстановке их жалкого кабинета.
На этот раз я вовремя прислушалась и запомнила, что верзилу зовут Владом, а очкарика - Колей. И при более пристальном рассмотрении очкарик оказался совсем не хлюпиком. Скорее он сознательно создавал такое представление о себе.
После формального заполнения каких-то бумажек, Бирман счел нужным осведомиться:
- Маргарита Евгеньевна, что с вами случилось?
- Давайте просто Рита. И ничего не случилось. Просто упала.
- Случайно наткнулись на чей-то кулак и не удержались на ногах?
- Вы торопились задать мне какие-то вопросы.
- Если на вас напали, это может иметь отношение к делу.
- Но это не имеет отношения к делу. Просто неудачно упала. Мы приступим?
И мы приступили. Бирман внешне был спокоен, но я чувствовала, что он злится. Причин я не понимала, и было неприятно осознавать, что точкой слива раздражения оказалась именно я. Он задавал вопросы коротко и резко, и я, подчинившись заданному ритму, стала отвечать в том же стиле. Получалось как-то странно, зато довольно быстро. Поначалу откровенность вопросов меня смущала, но, в конце концов, зачем врать там, где можно этого не делать?
- Рита, вы были хорошо знакомы с Павлом Васильевичем Одоевским?
- Сейчас я бы так не сказала.
- Вы состояли в интимных отношениях?
- Да. Около полугода.
- Когда эти отношения начались?
- Примерно семь лет назад.
- Как вы познакомились?
- Павел Васильевич был другом отца и часто бывал у нас дома.
- Вы знали о том, что он занимается сутенерством?
- Сначала нет. Потом – да, знала.
- Каким образом вы об этом узнали?
- Случайно зашла в его «Школу здоровья» в неподходящий момент.
- Вы оказывали интимные услуги в этой «школе»?
- Нет.
- Одоевский склонял вас к занятиям проституцией?
- Нет.
- Почему?
- Потому что я была его девочкой. Только для него одного.
- Почему вы расстались?
- Я ему надоела.
- Почему он не взял вас в свою школу?
- Считал, что я дешевка и не дотягиваю до уровня его нимф.
- Что, прямо вот так и сказал?
- Примерно.
- Вы затаили на него обиду?
- Сначала да, потом я поняла, что он прав.
- Вы тогда же решили ему отомстить?
- Нет, я вообще не решала ему мстить.
- Вы испытывали к нему романтические чувства?
- Нет.
- Вы поддерживали отношения все это время?
- Нет. Случайно встречались пару раз.
- Зачем же Вы приехали к нему домой?
- Я хотела поговорить с ним о своей матери.
- Вы заранее договорились о встрече?
- Да. Я позвонила ему, и он сам назначил день и время.
- Кто-нибудь еще знал о ваших планах?
- Я никому не говорила, а о нем не знаю.
- Что именно вы хотели знать о своей матери?
- Полагаю, это не имеет отношения к делу.
- И все же?
- Я - приемный ребенок и собираю информацию об обстоятельствах своего усыновления. Одоевский знал и отца, и маму, поэтому я надеялась, что он сможет вспомнить что-нибудь такое, что мне еще неизвестно.
- Почему он назначил встречу у себя дома?
- Потому что он все встречи там назначал.
- Почему, обнаружив труп, вы не сразу позвонили в службу спасения?
- Нет, позвонила я как раз сразу. Я не сразу его нашла. До этого я ни разу не бывала в этой квартире, поэтому просто обходила все комнаты подряд.
- Вы никого больше не видели в квартире?
- Нет.
- Одоевский не упоминал о какой-либо другой особой встрече?
- Нет, и вряд ли он стал бы это делать.
- Вы знали о черной лестнице в особняке?
- В старом здании такая была. Но в этом – нет, не знала.
- Со двора по черной лестнице можно попасть в квартиру Одоевского напрямую. Вы знали о такой возможности?
- Нет. Я как-то не думала. Хотя такое решение представляется разумным.
- Вы трогали что-либо в квартире?
- Старалась этого не делать.
- Нам нужны будут ваши отпечатки пальцев.
- Хорошо.
- Вы встречались с кем-нибудь еще в то утро?
- Нет. Я сразу поехала прямо на встречу.
- А что вы делали накануне?
- Днем убирала квартиру. Вечером ничего не делала.
- Ваш приятель Кирилл Весенин сообщил, что вернулся в тот вечер очень поздно, к полуночи. Это так?
- Да, он был на собрании редакционного совета. Его журнал поменял владельца, и есть предположения, что направление публикаций изменится. Кирилл всю ту неделю каждый день до полуночи штаны в редакции протирал.
- Елена Афанасьевна Весенина – мать Кирилла - утверждает, что дважды приходила к вам в тот вечер и подолгу звонила в дверь, но вы так ей и не открыли.
- Я выходила на полчаса. Мусор вынесла, по улице прогулялась.
- Елена Афанасьевна приходила с разницей в полтора часа и во второй визит пробыла рядом с домом, поджидая вас, не меньше часа. Получается, вас немного дольше не было дома.
- Возможно.
- Что ж, давайте вернемся к тому моменту, когда вы увидели тело…
Вокруг подробностей обнаружения трупа мы сделали три тура словесного вальса. Вопросы мне теперь задавала вся троица ментов по очереди. То перескакивая с предмета на предмет, то последовательно долбя в один вопрос, то сбивая меня на полуслове, то выдерживая длинные паузы, оперативники гоняли меня по апартаментам Одоевского, время от времени ловя на неточностях и оговорках. Общий смысл разговора сводился к тому, что это я еще вечером четко и аккуратно перерезала горло Павлу Васильевичу, а затем спокойно ушла, чтобы наутро найти его труп. В этом был один плюс - похоже, они и не подозревали, что я убитого страдальца еще и ограбила.
Мне было сложно сориентироваться, сколько прошло времени, казалось, что несколько часов, но менты держались все так же непринужденно, и я пыталась не обращать внимания на нарастающую головную боль до последнего. Однако в какой-то момент поняла, что просто не могу говорить. И вместо ответа на вопрос просипела:
- Дайте мне воды, пожалуйста.
Троица следователей переглянулась:
- Что, простите?
- Можно мне попить? Просто воды. Хотя бы пару глотков.
Воспользовавшись паузой, пока великан отправился куда-то за водой (и путь, видимо, оказался не близким), я порылась в сумке и под настороженными взглядами оперативников добыла таблетку. Продемонстрировав ее ментам, я почему-то решила схохмить:
- Молодильное яблочко. Сейчас съем и буду как новенькая.
Бирман странно скривился одним уголком рта, и я поняла, что меня вот-вот повяжут за употребление наркотических средств. Ау, кто-нибудь, отключите дебильное устройство для шуток у меня в мозгах, пока у кого-нибудь из ментов тормоза не отказали.
- Простите. Это нурофен. У меня голова болит.
Подоспел Влад со стаканом воды. Я сделала пару глотков, и Бирман протянул мне пачку бумаги:
- Рита, вам нужно это подписать. – И добавил, словно тоже не мог отключить чертика в мозговой табакерке. - Все же, простите, но мне крайне сложно поверить, что Одоевский выпустил из рук девочку, не пропустив ее через свою «Школу».
Темно-серые глаза были абсолютно уверены в том, кто я есть. И даже выгравировали это нехорошее слово где-то у меня на лбу.
Мне вдруг стало весело. К полному недоумению Бирмана я прыснула, а потом постаралась объяснить:
- Вот представьте. У вас есть друг. Старый, но очень успешный друг, которому все само плывет в руки. У него красивая жена, престижная работа и народная слава. А вы как сидели хоть и по уши в деньгах, но ровно по те же уши - в дерьме, так и сидите. Дружба дружбой, а зависть растет и колосится. И тут бац! Вам в руки попадает дочурка этого друга. Молоденькая, хорошенькая и наивная. Вот он, заветный миг реванша – придти к другу и мимоходом бросить: «Кстати, я тут живу с твоей малышкой. Ты уж извини».
- Я обойдусь без таких представлений.
- А друг считает, что нет ничего страшного в том, что за девочкой присмотрит его старый товарищ. Более того, он намекает на то, что товарищ прямо-таки обязан присматривать за девочкой и дальше. Вывести в свет, выдать замуж за приличного человека. Такой облом. Вы бы вот что сделали?
- У меня нет таких друзей.
- Счастье ваше. А вот Одоевский выбросил меня обратно на улицу.
Я протянула Бирману подписанные листы и встала. Он сложил их в папку и сухо попрощался. Уже у двери меня догнал еще один вопрос:
- Рита, вы сказали – обратно на улицу?
- Я ушла из дома незадолго до выпускных экзаменов. Лето перекантовалась, а потом заболела, попала в больницу.
Выписалась уже осенью. На улице дождь, холодно, а мне деваться некуда. Павел Васильевич за мной приехал, сказал, что я могу пожить у него. Я и не поняла, чего он хочет. А как солнышко по весне пригрело, он меня за порог вывел и сказал, что я могу катиться на все четыре стороны.
- И вам не хотелось его убить?
- Да нет. Он по-своему был добр ко мне.
Кто-то из ментов тихо выругался. И я малодушно сбежала. Отношения с Одоевским я всегда рассматривала как приключение, путешествие в мир эротики. Восторгаться было нечем, но и зла на Павла Васильевича я не держала. Почему-то со стороны все воспринималось иначе…
Что и как рассказать об Одоевском Кириллу? Надо ли? Промолчать, ясное дело, проще, но не всплывет ли что-нибудь эдакое, когда будет слишком поздно для признаний?
15. Любовный омут
Следующая страница: 15. Любовный омут
Вообще, идиотам обычно намного больше удается продвинуться в поисках информации. «Ведьма в лесу»
|