Татьяна Латукова. Ведьма в лесу (Ведьма 1.0)

63. Разговоры, разговорчики

Джек спустился в большое помещение, некогда запланированное под парадный вестибюль. Здесь хорошо бы смотрелись бархатные платья и бриллианты в блеске хрустальных люстр. Здесь были бы к месту надменные бабские рожи с проступающими сквозь косметику простецкими чертами крестьянок Лисьегорска и Межболотинска. Здесь могли бы разыгрываться драмы с летящими вниз по лестнице беременными красавицами. Здесь… какая разница, что могло бы быть?

В тусклом круге света от болтающейся на проводе лампочки, на каменном полу, лежала беспомощная жертва чужого безумия. Джордж четко выполнил все указания брата. Руки пленника были сзади зафиксированы наручниками. Щиколотки связаны прочным шнуром. Шея перехвачена веревкой со скользящей петлей, а конец веревки закреплен на массивном столбе, который должен был бы поддерживать перила.

Пленник невозмутимо уставился на своего палача. И для того, чтобы оторваться от этого черного взгляда, Джеку потребовалось усилие. Тренировки по управлению собой неожиданно пригодились.

Хороший выбор. Отличная добыча. Предвкушение жестокого зрелища разлилось по клеточкам тела особой радостью, нетерпением и одновременно нежеланием ускорить волнующий момент. Наконец-то ему попалась достойная жертва. И сегодня все будет сделано на высшем уровне. Так, как давно не получалось. Главное – не торопиться, не подгонять себя. Главное – насладиться ритуалом сполна.

Пленник чуть повернулся и непринужденным светским тоном спокойно спросил:

– Ты позволишь Маргарите увидеть мое убийство?

Джек уловил в сказанном нечто странное. В вопросе таилось пожелание, посыл на то, что Маргарита просто-таки должна увидеть это убийство. Джек не собирался следовать чужим установкам, но внезапно подумал, что мысль вообще-то отличная. Грязная девица, скулящая при виде крови любовничка, корчащегося в смертных муках. Отличное дополнение к картинке.

– Позволю. Тебе будет проще помереть в ее компании?

– Мне все равно, в чьей компании помереть. Если уж действительно помирать.

– Тогда зачем тебе ее присутствие?

– Чтобы превратить ее в ведьму.

Джек рассмеялся. Как же все эти мелкие и мерзкие людишки наивны и глупы. Даже этот крепкий дурачок, взявшийся разгадывать чужие замыслы, по уровню мышления не ушел дальше глупых подстилок, читающих в его книгах про НЛО и верящих, что по космосу носятся гигантские летающие тарелки.

– Ведьм не существует.

Ответный тихий смех пленника неприятно резанул уши. Вот дебил, что это он себе позволяет? Джек слегка пнул свою жертву ногой, смех прекратился, но в голосе осталось легкая насмешка:

– Я проиграл одному хорошему человеку двадцать баксов. Ты не веришь во все то, о чем пишешь. Ты просто нашел хорошие и сравнительно легкие деньги. Да и двери в высокие сферы приоткрыл.

– Завидно?

– Немного. У тебя есть чему поучиться.

Джека порадовала такая похвала. Не зря, значит, этот мент добился многого. Умеет быть умным, когда надо. Сразу сообразил, кто здесь сильнее, и признал свою неполноценность.

Черные глаза изобразили что-то похожее на смирение, и пленник размеренным спокойным баритоном попытался объяснить:

– Я не верю в магию как систему правильных заклинаний и символов. Но я верю в показания датчиков и измерительных систем. Я прогнал Маргариту через несколько тестов. Сугубо физиологических. И у нее есть несколько очень странных показателей. Выбивающихся не просто за пределы всех норм, а за пределы представлений о том, что в принципе может быть. И показатели эти объективны, потому что получены несколько раз и потому что во время исследования твоя дочь спала и о самом факте экспериментов со своими реакциями даже не подозревает.

Джек снисходительно фыркнул. Нашелся тоже еще идиот.

– Тесты – ерунда. И она мне не дочь.

– Да, кровного родства нет. Ты не устаешь об этом твердить. Но фишка в том, что кем бы мы ни были по сочетанию генов, мы еще умеем учиться. Маргарита провела рядом с тобой все детство, всю ту пору, когда дети впитывают в себя шаблоны поведения, стереотипы реакций, варианты эмоций. А она очень наблюдательна.

– И что?

– Разве ты не видишь, что она на тебя похожа? Она научилась у тебя слишком многому. Ты создал ее такой, какая она есть. Ведьмой.

– Дурацкие бредни.

– Зря ты отрицаешь очевидное.

Джек нетерпеливо перебил чернявого мента, торопясь выговорить накопленную за долгие годы злость:

– Маша очень ошиблась с этим выродком. Мальчики выросли никчемными, но хотя бы нормальными. А эта подзаборная гадина не могла не вырасти в такое же отродье, что произвело ее на свет. Я предупреждал Машу, уговаривал, угрожал даже. Но ей хотелось девочку. Я не смог ей отказать. Но надо было утопить эту жалкую мерзавку, пока она была маленькой.

Внимательные черные глаза готовы были выслушать все, и Джека прорвало:

– Столько Машиных сил, и все попусту. Выросла самая настоящая шлюха. Невоспитанная, вульгарная, пошлая. Никакой скромности, ни одной попытки соблюсти приличия. Сплошное выставление себя напоказ. Развратная потаскушка. Ни вкуса, ни чувства такта, ни хотя бы благодарности к матери. Червивая падаль с гнилого дерева…

Беспомощный пленник спокойно выслушивал длинные гневные тирады. Иногда он словно пытался кивнуть в знак согласия, и это провоцировало Джека на новые и новые разглагольствования о дурном происхождении приемной дочери и ее распущенности.

Исчерпав ругательства и немного разрядив гневный запал, Джек остановился. После паузы пленник мягко и доброжелательно заметил:

– Мой светлый друг разбогатеет. Я снова в проигрыше. Значит, ты хотел ее. Ты выгнал ее, потому что заметил, что она выросла в красивую женщину.

Джек приосанился и горделиво отверг мерзкое предположение:

– Я любил и люблю одну-единственную женщину в жизни. И я сохраню ей верность до гробовой доски. Никому не изгадить светлого воспоминания о моей дорогой Маше. Никаким проституткам не соблазнить меня грубым телесным развратом.

– Надеюсь, твоей дорогой Маше икнулось на том свете как следует.

Писатель от души двинул распростертого на полу мужчину ногой в живот. Пленник издал что-то вроде стона и торопливо извинился:

– Прости, перешел черту. Джордж так огрел меня по башке, что я плохо соображаю.

В сказанном чувствовалась легкая небрежность. Но Джек не обратил на нее внимания. Его порадовала спокойная констатация пленником собственной беспомощности. Это очень хорошо, что жертва понимает, что она жертва. Джек не любил, когда его планы срывались из-за глупого и бесполезного сопротивления.

Черные глаза пленника поймали взгляд Джека, и мент продолжил беседу:

– Я атеист. И материалист. Но поскольку мне самому от рождения доступно многое из того, чему другие безрезультатно учатся годами, я на досуге разными экстраординарными способностями интересуюсь. Исключительно с точки зрения психологии и физиологии. Так вот у тебя, Джек, несомненно, есть дар убеждать и очаровывать людей. Ты экстраординарен в своем таланте.

Евгений Рогальский довольно улыбнулся. Так приятно знать, что другие заметили твою уникальность и готовы прямо заявить о ней.

– Конечно, я экстраординарен. Я с самого детства знал о своей исключительности. И с малолетства готовился к великой судьбе…

Джек припомнил один случай из детства, потом другой, третий. Внимательный слушатель изредка поддакивал ему и выражал свое полное согласие со всеми выводами Джека о мелочности и глупости остального человечества. Когда тема детских обид и непонимания в школьном коллективе исчерпалась, чернявый мент перевел разговор на обсуждение Френда:

– Я восхищен результатами твоей работы с Джоржем – добиться столь фанатичной и рабской преданности непросто. А ты еще совсем ребенком имел дело со сводным братом, старше и сильнее, да еще и играл на его поле. Твои успехи впечатляют.

– Джордж – глупый и тупой. Весь в своего идиота-папашу. Даже внешне похож. И, поверь, мне ничего не стоило внушить ему, что он мне по жизни все должен. Чувство вины – мощная кнопка. А он был виноват передо мной, потому что переспал с моей матерью. Он был виноват перед отцом, потому что переспал с его женой. Он был виноват перед собственной матерью, потому что предал ее любовь, переспав с той, что разрушила их семью.

– Как ты узнал об этом?

– Застукал их вместе. Случайно оказался там, где меня быть попросту не могло.

– Ясно. И ты сделал из брата козла отпущения за все свои грехи.

– Да.

Рогальский доверительно рассказал пленнику о проделках с вынужденным родственником. Как Джорджа наказывали за хулиганство брата, как били за чужие выходки, как…

Беседа с чернявым ментом нравилась Джеку. Как приятно иметь дело с таким разумным человеком. Понимающим человеком. Ведь даже по вопросам понятно, что пленник сочувствует ему, разделяет его собственное негодование и видит корни проблем.

– Скажи, а как твоя жена относилась к Джорджу? Рядом с тобой он выглядит низкопробной и грязной скотиной. Наверняка он вызывал у нее отвращение. Как она его терпела?

– Она его не терпела. Сначала еще пыталась притворяться. Ради меня. Но потом избегать его стала.

– Джордж ухаживал за ней. Ты ведь знаешь о его одержимости светлыми волшебницами?

– Это все для Маши было мерзко, отвратительно. Ухаживания раздражали ее. Но она не опускалась никогда до грубости. Она просто спокойно отвергала все его притязания.

– Я прочитал много книг по истории. Красивые эффектные женщины редко довольствуются одним-единственным сексуальным партнером. Они получают столько предложений, что рано или поздно принимают одно из них. А многим по определению время от времени необходимо разнообразие на сексуальной кухне.

– Чушь. Любой женщине нужен один-единственный любимый. И никакого разнообразия им не требуется. Да и о каком, собственно, разнообразии может идти речь?

– Ну, приедается одна и та же рожа, тянет поцеловать какую-нибудь другую и сравнить впечатления. Ты не замечал, Маша никогда не проявляла интереса к другим мужчинам?

– Она никогда! Слышишь? Никогда! Даже не смотрела на других мужчин! Она любила меня! Только меня! И она даже не могла дотронуться до других мужчин. Когда ее даже случайно задевали, ее это всегда шокировало!

– Откуда же столько разговоров о ее приключениях?

– Мерзкие люди не могли простить ей ее чистоты и невинности и поэтому наговаривали на нее.

Легкое сомнение, облачком пронесшееся по лицу пленника, вызвало раздражение Рогальского, и он бросился объяснять и доказывать ему клеветническую породу человечества. На примерах из жизни его верной жены Маши, которую столько раз пытались оболгать и замазать в грязи никчемные ничтожества, не достойные даже лизать след от ее обуви…

Джек говорил и говорил. Вспоминал и перескакивал с одной истории на другую. Делился тем, что никогда никому не рассказывал. Выкладывал подробности убийств и описывал собственные эмоции.

Пленник все так же с интересом и пониманием слушал излияния Джека. Но в какой-то момент он вдруг закрыл глаза. На две-три секунды. Веки несколько раз дрогнули, но потом снова открылись. Взгляд черных глаз остался спокойным, но Джек вдруг понял, что менту потребовалось слишком много сил, чтобы выполнить одно простое движение. Запекшаяся на черных волосах кровь напомнила ему о том, что он собирался сделать.

Магия пленника разрушилась…

Желтый круг от тусклой лампочки давно потерялся в мягких лучах дневного света, падающих в зал сквозь провалы окон. Где-то за окном даже поблескивал одинокий солнечный луч, случайно прорвавшийся сквозь темную облачную массу.

Время! Поганый мент держит его на крючке разговоров и тянет время! Специально заводит разговоры о всем подряд. И Джек ведется на эту игру. Разливается соловьем. Балаболит, будто лекцию читает. Будто других дел нет.

Циферблат старых, еще советских часов бесстрастно продемонстрировал Джеку, что намеченное «на рассвете» вот-вот превратится в «после обеда».

– Говнюк! Мразь! Дебил!

Черные глаза блеснули грустным удовлетворением. Жаль, что не удалось продержаться еще дольше, но, может, этого хватит ребятам, чтобы найти логово монстров? И хорошо бы, чтобы кого-нибудь осенило, что монстров – двое. Давайте, мужики, действуйте.

Девчонки, а вы держитесь. А ты, Маргарита, еще и думай. Ты можешь заморочить им головы не хуже меня. Включи свое колдовство и разберись с ними. Выкини цивилизацию из головы. Будь ведьмой.

Джек поднялся до середины лестницы и громко крикнул:

– Джордж! Где тебя носит? Ты мне нужен!

Через несколько долгих минут на площадке второго этажа показалась массивная фигура Френда. За ним шла ведьма в элегантном желтом платье, куда более уместном на каком-нибудь приеме иностранного посла. Ведьма подчеркнуто осторожно наступала босыми ногами на холодный пол. Руки ее были заведены за спину, и, по всей видимости, связаны.

Лорд немного перевел дух. Жива. И более-менее в порядке.

Но тут измученные черные глаза встретили острый ледяной серый взгляд. Сосредоточенный взгляд инфернальной сущности, жаждущей испить человеческой крови и идущей на запах этой крови. Взгляд невозможно было выдержать. Что-то первобытное внутри кричало от ужаса, мелко дрожало и требовало немедленно сделать ноги.

Это не выкидывание цивилизации. Это возврат туда, где одна клетка вдруг обнаружила, что можно подзакусить соседкой. И оказалось, что это весьма приятно.

Эх, Маргарита. Ты что, загрызть папашу собралась?

Папашу не жалко, но что, если кровь придется тебе по вкусу? Ты представляешь, какая будет с тобой морока? Выгуливать тебя по ночам, прятать от солнечных лучей, обкрадывать станции переливания крови и ни в коем случае не держать поблизости осиновых деревяшек. Хлопот не оберешься.

Спустившийся к пленнику Джордж отлично знал, как и что делать. Натренировался за свою долгую жизнь. Заранее приготовленный железный прут коротко просвистел в воздухе. Звук, с которым металл врезался в живую плоть, хруст ломающейся кости и короткий стон пленника прозвучали в голове убийцы прямо-таки волшебной музыкой. Не удержавшись, Джордж нанес по беспомощной жертве еще несколько ударов ногами. Пленник не издал больше ни звука, но Джек не сразу понял, что чернявый мент потерял сознание.

Коротко поблагодарив брата и сделав несколько дыхательных упражнений, эксперт по индивидуальной настройке космических струн совершенно успокоился. Ничего. Не так уж важно: часом раньше, парой часов позже. Надо ненадолго переключиться, подумать над книгой. Джордж пока все приготовит, а потом можно будет сразу начать.

64. Переступить черту

Следующая страница: 64. Переступить черту

– Мы выкинем эти памятники на свалку истории! Мы заставим наглых торгашей поделиться награбленным! Мы построим новую империю!
«Небо в алмазах»