Татьяна Латукова. Ведьма в лесу (Ведьма 1.0)

6. Средний брат

Разумеется, на работе меня ждал строгий выговор за незапланированный отгул, но чтобы мне там не высказывала хозяйка, я глупо улыбалась, вспоминая чудесный вечер с Кириллом. Этим я ее окончательно расстроила. Да и пусть себе побесится, ей полезно.

Забеспокоилась я только к вечеру. Кирилл почему-то не звонил. И только после работы я сообразила, что отсутствие звонков – прямое следствие отсутствия телефона. Ну, просто молодец, кто бы еще так быстро догадался.

Набирая номер Кирилла в автомате, я немного волновалась. Долгие гудки уже почти меня расстроили, когда милый голос нетерпеливо спросил:

- Рита?

- Я у тебя забыла телефон.

- Ты где?

- У Красных ворот.

- Я недалеко, сейчас приеду.

Как с ним все просто. Вскоре я удобно устроилась в кресле огромной машины и с удовольствием вглядывалась в проносящийся мимо ночной город, полный огней и спешащих людей. Здорово положиться на судьбу и не загадывать ничего вперед…

Два дня я пребывала в счастливо-законсервированном состоянии, когда плевать на все горести мира, потому что просто не существует никаких горестей, их не может существовать в этом прекрасном мире. И я щедро тратила драгоценное время на работу, сон, магазины и мелочи вроде уборки, не подозревая, что это маленькое счастье выпало мне в момент разворота корабля судьбы носом к шторму.

Потом зазвонил мобильник. И Акела поставил меня в известность, что прибыл в первопрестольный град, и поэтому мне надлежит срочно бросить все свои дела и приступить к решению его проблем.

Брата Сашу всегда тянуло к приключениям. Он зачитывался всеми мальчишескими романами и выдумывал игры с участием понравившихся героев. В период увлечения Киплингом и миром джунглей он стал называть себя свободным волком Акелой. Костя, разумеется, превратился в мудрого Каа. Малявке Рите нужно было бы стать умной и сильной Багирой, но, увы, оба брата сошлись на том, что до Багиры пятилетняя я никак не дотягивала. Мимолетно придуманные прозвища прижились настолько, что и до сих пор братья называли друг друга не иначе, как Акелой и Каа. А вот я как была просто Ритой, так и осталась. До гордой и гибкой Багиры по-прежнему не дотягивала.

С обоими братьями у меня были сложные отношения. Костя предпочитал отмахиваться от факта нашего совместного воспитания и общих приемных родителей. Я не была его сестрой – и точка. Саша, наоборот, всегда подчеркивал факт родства, что не мешало ему изображать избалованного мальчика, которому сестра должна то, да се, да вот это, тридцать пятое.

На этот раз Саша преподнес мне замечательную новость: я должна немедленно достать ему пару билетов на завтра, на самый модный и популярный спектакль. Он, видите ли, решил дать Изабелле еще один шанс.

Изабелла была моей второй и малозначащей подругой. Я долго считала ее третьей лишней в треугольнике девчачьей дружбы я-Осинка-Изабелла. Но, в конце концов, мне пришлось признать, что и я, и Белла составляем лишь пару катетов к гипотенузе-Осинке.

Одним из цементирующих наше трио вещей стала великая любовь Изабеллы к Акеле. Забавно, но изначально это он положил на нее глаз. Однако после двух лет страстей, взаимных обвинений, истерик, хлопаний дверьми и бурных примирений в постели Саша однажды собрал свои вещи и ушел. Изабелла быстро перешла от роли королевы к партии несчастной служанки, и этого, как ни странно, хватило еще почти на год. Но к текущему моменту обе стороны находились в состоянии глубокого непонимания, чего же они хотят друг от друга…

Вы когда-нибудь пробовали объяснить брату, что вы уже большая девочка? Акела, услышав о том, что мчаться к нему в гостиницу немедленно я не собираюсь, воспринял это практически как повод к дуэли с моим коварным похитителем. В былые времена он непременно уговорил бы меня бросить все и рвануть к нему. Но теперь у меня был Кирилл. И Саша приехал к нам сам, снедаемый любопытством и желанием поруководить моей жизнью. С моей стороны это оказалось ошибкой, потому что он так и завис у нас на все три дня.

Пожалуй, Кирилла следовало все же заранее предупредить о внешности брата. Саша не просто красавец, у него та красота, от которой у женщин открываются рты и подгибаются ноги, а у мужчин проявляются худшие качества собственников и ревнивцев. Открытый высокий лоб, тонкий нос, выразительный рот и глубоко посаженные синие глаза. Такого необычного синего цвета без примеси серого или зеленоватого. Сапфиры. Коротко постриженные чуть вьющиеся каштановые волосы разбавлены седой прядью. Добавьте сюда высокий рост и тренированное тело профессионального военного. Если мой брат просто подмигнет девушке на остановке, она полдня будет считать себя счастливицей.

Немудрено, что в течение первого часа знакомства Кирилл смотрел на себя в зеркало не меньше семи раз, выполнив недельную норму обращений к отражающему стеклу. Полагаю, что очень многие в компании моего брата чувствуют себя не слишком уверенно. Даже молодые талантливые журналисты. Хотя надо отдать должное и Кириллу – освоился он довольно быстро. Буквально на следующий день вел себя как обычно. Не каждому это удается с моим братом.

Мой внезапный интерес к маме Акелу сначала несколько удивил, но потом он разговорился:

- Мама была чудесной. Никогда не ругалась, не злилась. Куришь, сыночек? Кури, только покупай хорошие сигареты. Пиво пьешь? Пей, только не в подворотне, а дома или в приличном баре. С девочками гуляешь? Гуляй, только побеспокойся о своей безопасности. Ни у кого из моих друзей не было таких понимающих родителей. Никаких подростковых комплексов, никакого излишнего контроля. Но в то же время я всегда знал, что она поможет, поддержит. И боялся ее огорчить. Может, от этого и не вляпался ни разу по-крупному.

- Что-то я не помню, чтобы ты вообще вляпывался. Ты всегда был паинькой.

- Не совсем. Помнишь гопоту, с которой я лет в четырнадцать связался? Дружки те почти все сели. А мама в каком-то ведомстве по образованию работала и всегда на мою сторону вставала. C ней почему-то не спорили, спускали все на тормозах. Мне стыдно было, что я ей вру, а она мне верит. Поэтому никогда дальше мелочей не шел.

- По-моему, ты сгущаешь краски. А Костя? Мама его тоже баловала?

- Еще как. Все эти железные дороги и модели самолетов, которые она ему покупала по первому слову. Думаешь, у кого-то из наших друзей было столько подарков и игрушек?

- Как ты думаешь, я на нее похожа?

- Ты о фотках, которые тебе чудак фотограф сделал? Думаю, он тебе польстил.

- Но мы действительно похожи.

- Да, только на тебе дурацкий парик, а глаза и губы специально подведены так, чтобы старые фотки напоминать. Грим для того и придумали, чтобы простаков обманывать. К тому же мама на фотках – настоящая, а ты – кривляка, сразу видно, что аж из себя выпрыгиваешь, чтобы нечто неповторимое изобразить.

- Спасибо, поддержал.

- Умей принимать здоровую критику. Кстати, мама никогда даже голос не повышала, только иногда чуть укоризненным тоном высказывала отцу свое мнение. Он тогда бледнел и терял дар речи, а я в угол кровати забивался, пока она меня не обнимала и не целовала. Она часто нас обнимала, правда?

- Наверное. Я как-то размыто все помню. Помню, было какое-то состояние спокойствия, мира. А потом раз – все кончилось, и я уже оказалась совсем в другом измерении. Ты помнишь, как тебя усыновили?

- Нет, но я знаю, что в самом раннем детстве я испытал какой-то ужас. Иногда мне снятся кошмары, и, проснувшись, я понимаю, что видел что-то оттуда, из самого изначального своего времени. Но не могу тебе даже обрисовать, что это. Остается только ощущение глубокого страха и отчаяния.

Я вздохнула и без особого разбега нырнула в опасную глубину:

- А вдруг она была моей настоящей матерью?

Акела одарил меня грустной улыбкой:

- Ты, Ритка, неисправимая фантазерка. И всё ещё малышка. Ты впитала в себя ее манеры, ее интонации в голосе, ее жесты и прочее – и поэтому ты на нее похожа. Я знаю, ты была очень одинока после ее смерти. Тебе ее не хватает, даже сейчас, а может именно сейчас. Но заполнить эту пустоту никто не сможет, сестричка. Будь она хоть приемной, хоть биологической матерью – она ушла навсегда.

Зря я боялась, что Саша будет злиться из-за моего сумасшедшего предположения. Может, и следующий вопрос обойдется без отповедей:

- Я все никак не могу понять, почему она столько лет с отцом прожила?

- Ты все еще не наплевала на него, верно? Но это только ты его раздражаешь. А маму он боготворил. На руках носил, цветами задаривал, в любви объяснялся. Словно они не были женаты двадцать лет, а в конфетно-букетном периоде застряли. Думаю, все вокруг ей завидовали. Они красивой парой были, а когда он еще и комплименты ей расточал – люди вокруг просто как в романтическом фильме оказывались. Я никогда больше таких отношений не видел.

- Странно, что о его великой любви все знают. Особенно после ее смерти. А она любила его?

Акела как-то странно моргнул, потом неожиданно обнял меня и прижал к себе:

- Прости меня, Ритка, прости, сестрёнка.

Это было что-то странное. До этого мы вроде не ссорились.

- Да я и не сержусь, Саша. Правда. Что это на тебя нашло?

Мощные руки только стиснули меня покрепче в объятиях. Я слышала гулкие удары большого сердца лучше, чем приглушенные сбивчивые оправдания брата:

- Я должен был после смерти мамы позаботиться о тебе. Я должен был понять, что ты останешься совсем одна. Мама всегда говорила, что мы должны помогать друг другу, что кроме нас самих мы ни на кого не можем рассчитывать. Я подвел ее. И тебя. Мы ведь могли бы что-то придумать вместе.

- Саша, да успокойся ты, никого ты не подвел. Ты ничего не знал и ничего не мог сделать. Пусти, мне дышать нечем.

Акела лишь немного ослабил хватку, только чтобы я смогла поднять голову. Его синие глаза требовательно искали в моем ответном взгляде что-то успокаивающее, хорошее. Странные все же существа мужчины – склонны к порывам чувств тогда, когда этого меньше всего ждешь. Несколько лет назад я от таких слов была бы неделю на седьмом небе. Но сейчас всё было пережито и забыто. К чему теперь эти объяснения…

- Ритка, я, может, спятил, но у тебя всё хорошо? Я знаю, тебе много плохого пережить пришлось, но сейчас ведь всё наладилось? Ты ведь никогда раньше не говорила о маме, а теперь вдруг решила, что похожа на неё. Если тебе что-то надо, ты мне только скажи. Тебя журналист обижает? Ты несчастна?

- Акела, у меня всё хорошо, и журналист – отличный парень. С чего ты вдруг заволновался? Я что-то не то спросила?

- Поклянись, что ты просто интересуешься мамой, что ты не думаешь о… смерти. О ее смерти.

Я определенно чего-то недопонимала. Почему Саша связывал мой интерес к матери со смертью? Пока я быстро перебирала в голове варианты, он вдруг легко отодвинул меня от себя и резко спросил:

- Ты не знаешь?

- Наверное, нет. Что я должна знать?

Брат отвел от меня взгляд и уставился в какую-то интересную точку на откосе окна. Я молча ждала. Он вздохнул и тихо признался:

- Говорят, что ее смерть не была несчастным случаем, что мама покончила с собой.

Я попыталась представить слетающий с дороги автомобиль, но образ ускользнул, хотя осталось смутное ощущение какой-то неправильности. Я не поверила словам брата. Потому что он ошибался? Или потому, что я не хотела в это верить?

- Акела, я просто хотела поговорить с тобой о маме. И я не собираюсь сводить счеты с жизнью, если ты вдруг предположил, что это единственная причина моего интереса.

- Я глупо себя веду, да? Просто у меня какое-то дурное предчувствие…

- А ты женись на Изабелле. Она тебе по утрам будет про Вангу рассказывать, в обед гороскоп на завтра зачитывать, а вечером вы будете обсуждать новые явления апостолов на святых местах. Вот тогда от предчувствий и топором не отмахаешься.

Акела снова стиснул мои плечи руками:

- Черт с ней, с Беллой, обещай, что в случае чего позовешь меня на помощь.

- Да, братик, всенепременно.

Только в качестве самой последней надежды, когда ничего другого не останется.

7. Родные и близкие

Следующая страница: 7. Родные и близкие

- Рада познакомиться.
- А я не рада. Совсем не рада, потому что много чести для всякой дряни со мной знакомиться.
«Ведьма в лесу»