Татьяна Латукова. Ведьма в лесу (Ведьма 1.0)

37. Сокровищница

Я проснулась в неопределенном времени осеннего дня. Серые облака, висящие над мутным городом, не давали возможности хотя бы приблизительно сориентироваться – который час. Одевшись, я добралась до кухни и обнаружила, что проспала уже половину дня. Организм, почувствовавший относительную безопасность, явно решил, что имеет смысл не только отоспаться за прошедшие суматошные дни, но и забрать некоторое количество часов сна впрок.

В квартире было очень тихо. Я слышала, как урчит холодильник, и где-то тикают часы. Можно было отправляться в исследовательский поход. В квартире оказалось целых четыре комнаты. Кроме самой первой гостиной, ставшей для меня спальней, была некогда роскошная столовая – с очень красивым шкафом-витриной, в котором стояли фарфоровые фигурки. В столовой была дверь, ведущая в махонькую смежную комнату, где я обнаружила спящего на детской кушетке Кольку. Тихо-тихо дав задний ход, я заглянула в последнюю комнату и столкнулась нос к носу с ее обитательницей.

Маленькая сморщенная старушка, замотанная в старую шерстяную кофту и подпоясанная кушаком от фланелевого халатика, сердито уставилась прямо на меня и молодым звонким голосом выдала:

– Чего ведьма шастаешь, не спишь?

– Извините, я немного заблудилась.

– Не ври. Нос любопытный суешь, куда ни попадя.

Старушка прошаркала мимо меня на кухню и уже оттуда крикнула:

– Эй, ведьма, иди сюда.

Я только улыбнулась. Старушки все одинаковы. Главная проблема их жизни – скука. И новый человек, вдруг оказавшийся в пределах их микрокосмоса, просто не может быть проигнорирован, каким бы странным он не казался.

Через час с небольшим мои познания о мире, в котором я очутилась, увеличились в разы. Бирман притащил меня не куда-нибудь, а к себе домой. Старушка по имени Прасковья Сергеевна оказалась его родной прабабушкой. Я спросила, сколько же ей в этом случае может быть лет, и она с гордостью заявила, что девяносто два. Обалдеть.

По мнению бабушки, я была явно «интересным экземпляром», поскольку оказалась первым человеком, кого Бирман «притащил с работы», и кто при этом не был коллегой и мужчиной. Женщины в доме тоже бывали, но обычно совсем не с работы, роскошно одетые, причесанные, с ухоженными ручками и приятно пахнущие. Некоторые оставались пожить, но не слишком надолго. Кто бы мог подумать, Бирман-то, оказывается, эстет.

Иногда у Бирмана околачивались и приятели. Колька, делящий малогабаритную двухкомнатную квартиру с родителями и взрослой сестрой, частенько оставался ночевать, особенно если у сестры начинался очередной роман. Колькины родители не теряли надежды выдать девушку замуж за надежного парня с квартирой, но в море, где плавала рыбкой Колина сестра, такие не водились.

Сестра была и у Влада. Леля работала врачом-кардиологом в детской больнице и попутно тащила на себе какой-то благотворительный фонд, клянча везде, где можно и где нельзя, денег на операции детям. Оказалось, что я с этой Лелей заочно знакома, хотя, возможно, заочность – это и к лучшему. Бабушка Лелю уважала, хотя и считала, что та слишком уж командует «мальчиками» (хотела бы я на это посмотреть).

Сам Влад был приятелем Бирмана еще со школьных времен, хотя учились они в разных школах, только жили по соседству. Именно Влад зазвал Бирмана поработать оперативником. Вроде бы план был такой, что это только перекантоваться год-другой, но рисковая работа затянула обоих.

Все это и кое-что еще бабушка Паша мне поведала, довольно уплетая подогретый мной суп. Она пока еще неплохо держалась на своих собственных ногах – в прямом смысле, и пока еще могла себя обслужить. Но силы ее день от дня таяли, и хотя Сергей старался позаботиться о бабушке, я сразу поняла, что этого недостаточно. К тому же, хоть он и был родным человеком, все же был еще и взрослым мужчиной. Кто-то из богинь судьбы явно постарался, подкинув мне на жизненный путь еще одну маленькую старушку.

Зажатое шиной плечо сковывало мои движения и немного побаливало. Но за следующие два часа я успела сменить белье на кровати бабушки, разгрести скопившиеся горы хлама на небольшом прикроватном столике, помогла Паше принять душ и сделать простые гигиенические процедуры, привела в порядок ее ноги и сделала ей новую прическу. Бабушка таяла от моих забот и в качестве награды разрешила покопаться в своей сокровищнице.

Сокровищница захватывала дух. Без малейшего преувеличения. Комната Паши, самая большая в квартире, была на две трети забита шкафами, полками, этажерками, стеллажами. И везде, куда можно было кинуть взгляд, стояли, лежали, громоздились книги, тома, фолианты.

Экспроприировав из старого комода малопонятный и в ноль застиранный кусок ткани, вполне годящийся для того, чтобы стать тряпочкой для вытирания пыли, я начала раскопки с первой попавшейся полки, снимая книги по одной и время от времени зачитывая вслух некоторые особо любимые места. Морщинистое лицо бабушки сияло от удовольствия, блеклые глаза стали яркими, и несомненное семейное сходство в какой-то момент меня даже напугало. Было странно видеть всегда невозмутимые и строгие серые глаза Бирмана такими веселыми и довольными. Вскоре бабушка заснула, утомленная неожиданно свалившимися впечатлениями, а я целиком и полностью отдалась своему единственному пороку.

У каждого нормального человека есть пристрастие, которое может быть хлеще наркомании и хуже алкоголизма. Не в смысле социальных последствий и утраты здоровья, а в смысле неспособности человека контролировать влечение к чему-либо. Для меня таким пристрастием всегда было чтение. Я читала все подряд с самого детства. Свобода в выборе книг, предоставленная мне родителями, хотя и сказывалась на понимании некоторых взрослых книг, тем не менее, привела к тому, что я охотно поглощала не только приключения и фантастику, но и энциклопедии по искусству, сборники занимательных опытов по физике, а также разные жизнеописания и мемуары. Я заглатывала все подряд, обожая сам волшебный процесс превращения черных буковок в необыкновенные цветные миры.

Оказавшись в окружении нескольких тысяч книг, я полностью отключилась от происходящего в реальном мире. О, боги! Здесь было столько всего, что я еще не читала…

Я была полностью захвачена поразительной рыцарской эпопеей, когда кто-то положил мне на книгу лист бумаги. Срочно скинув его на пол, я ринулась за убегающим разбойником, и тут кто-то попытался вытянуть книгу из моих рук. Крепко вцепившись в переплет, я недовольно пробормотала что-то про «ща как накостыляю» и продолжила странствие по загадочному лесу, приближаясь к хижине, где прятали красавицу-невесту. Где-то раздались хлопки и громкие голоса. Я брякнула что-то нецензурное, надеясь, что от меня отстанут. Неужели друзья рыцаря не помогут ему спасти блондинку из лап коварного злодея?

И тут книга вылетела из моих рук и захлопнулась на высоте около метра прямо перед моим носом. Я ухватила заветный томик и резко потянула к себе, и только тут до меня дошло, что я не в рыцарском замке, вокруг не простираются леса старой доброй Англии, а ржут вокруг не доблестные воины старинного замка, а оперативники – тоже своего рода воины, но не замка, и, разумеется, не Англии.

– А? Что?

Мои вопросы, прямо-таки исполненные космического смысла, только подлили масла в огонь. Колька и Влад, подвывая и издавая массу странных звуков, вывалились куда-то в коридор. Сергей, помахав в воздухе отнятой у меня книгой, серьезно произнес:

– Сим-сим, абракадабра, крибле-крабле-бумс, верните нам нашу ведьму.

Из коридора раздалось хрюканье, достойное лучшего свинарника мира. Кто-то даже всхлипнул. Что происходит-то?

– Отдай!

Я вложила в свой голос максимум требовательности и раздражения. Это не могло не подействовать. Но Бирман только поднял томик повыше и рассмеялся. Я сделала неловкую попытку вскочить с пола, и боль от головы к руке вдруг расставила все на свои места. Бесполезно погладив повязку на плече, я куда медленнее и спокойнее выпрямилась. Сергей протянул мне книгу и тихо спросил:

– Больно?

– Да ничего, сейчас пройдет.

– Прости. Будешь пельмешки? Домашние, вкусные. У меня соседка одна делает. Пальчики оближешь.

– Да я любые слопаю. Что это сейчас было?

– Мы тебя утеряли, птичка.

Было странно сидеть на старой кухне и слушать, как Влад с Колькой излагают историю моего загадочного исчезновения. Так хотелось хоть на время поверить, что я в этой веселой компании не потому, что кого-то якобы грохнула, а потому что просто заехала поговорить с друзьями. Пусть через час все изменится. Но пока можно же немного помечтать…

Влад приехал к Бирману первым. Позвонив в дверь, он довольно долго ждал, пока Колька с заспанной, но довольной физиономией, откроет ему дверь. Наскоро обсудив новости и выпив чаю, друзья отправились проверить, как я сплю. И обнаружили, что я не только не сплю, но и вообще отсутствую в комнате. Бегло исследовав квартиру и немного поорав на разные голоса «Рита», они меня не нашли. В комнату спящей бабушки они вошли только до середины и за стеллажом с книгами элементарно меня не заметили. Оба утверждали, что никак не могли догадаться, что я сижу в закутке между шкафами на полу. В итоге обнаружил меня спешно вызванный Бирман. Сначала он пытался до меня дозваться, потом достучаться в самом прямом смысле. Наконец, попытался отнять у меня книжку и получил в ответ ругань, которая, по его собственному признанию, звучала в моем исполнении как нечто очень забавное. Что ж, рада, что им удалось повеселиться за мой счет.

После ужина я перестала радоваться. Потому что Бирман устроил мне очередной допрос. Только теперь тьма вопросов касалась Осинки и Диониса, моего отца и Кирилла, подробностей случившегося на даче и моих отношений с братьями. Сергей целеустремленно копал разные мелочи, надеясь где-то выловить намек, направление, которое приведет его к Френду.

Ничего нового я не рассказала. Только предложила ему поспрашивать кого-нибудь еще. Моего отца, например.

Бирман отреагировал на это предложение своеобразно. Задумчиво нахмурил брови и молчал с минуту. Но все же посвятил меня в проблемы расследования:

– Я бы с удовольствием твоего папашу поспрашивал. Но никто не знает, где он.

– Как это не знает? Я же разговаривала с ним.

– После разговора с тобой он отменил конференции в Хабаровске и Владивостоке. И не приехал на семинар в Томске. Его телефон не отвечает. Редакторы и издатели не в курсе, где он.

– Ты думаешь, с ним что-то случилось?

– Если только он сам не залег на дно. Видишь ли, версия про Френда, конечно, интересная. Но убивают любовников жены обычно мужья. Хотя сложно не согласиться с версией Лорда, что Френд мог убить твоего отца, как нежелательного свидетеля.

Поразмыслив, я выдвинула следующий вариант:

– Может, Ариадна Тернопольская что-нибудь знает?

– Наверняка что-то знает, потому что великая звезда тяжело заболела после первой же нашей повестки. И все попытки даже просто поговорить начисто блокируются охраной ее мужа. Едва Олеся чуть околемается, они вдвоем уедут за границу на лечение, так что я даже не надеюсь что-нибудь здесь откопать.

– А если натравить на Ариадну Лорда? Вот уж кому все будет нипочем.

– Гм, идея неплохая, только это меня Лорд может натравить на кого угодно. А вот в обратную сторону это не работает.

– Тогда даже не знаю, что еще предложить.

– Как насчет ключа от квартиры?

Я не сразу догадалась, о чем речь. Но потом отправилась в комнату и безропотно выковыряла ключи из маленького внутреннего кармана болтающейся на стуле юбки. Теперь держать в тайне адрес моей старой норы не имело никакого смысла.

Когда Влад с Колькой отбыли восвояси, я тихо забралась под одеяло и все же дочитала роман о приключениях прекрасной блондинки и доблестного рыцаря. Все у них вышло хорошо. Вот бы и мне так.

38. Тени прошлого

Следующая страница: 38. Тени прошлого

- Как ты разнёс целую планету голыми руками?
- Лестно, что я так велик в твоих глазах. Но я ничего не разносил. Я в питательном бульончике плавал. На специальной трубочке привязанный.
«Небо в алмазах»