Татьяна Латукова. Ведьма в лесу (Ведьма 1.0)

23. Песня года

Заунывно завопил телефон. И почему я решила, что вот эта какофония звучит романтично? Даже не глядя на определившийся номер, я знала, что звонит Кирилл, поэтому коротко выдохнула в трубку:

- Я сейчас буду. Через пару минут.

Кирилл ответил шепотом, почти на пределе слышимости:

- Рита, не приходи ко мне. Здесь менты, они собираются тебя арестовать. Они за тобой следят. От метро.

Короткие «пик-пик-пик» прозвучали прежде, чем смысл сказанного проник в мое сознание. Около минуты я стояла и размышляла, уж не померещилось ли мне все это. Потом я с легкой грустью поняла, что придется воскресить Мэл.

Мэл всегда выручала меня в сложных ситуациях. Но раньше те, кто знал Мэл, никогда не видели Риту (или Марго). А теперь было много шансов нарваться на тех, кто вполне мог разобраться в моих ипостасях. Проверять, получится ли у меня обмануть Бирмана, не слишком хотелось…

Между мной и засадой оставалось три дома. И, вероятно, где-то сзади кольцо смыкалось. Зеленый крест светил мне в ночи, словно маяк надежды. Повезло, что в этот поздний час в маленькой полуподвальной аптеке никого не было. Пачка ваты, две пачки прокладок, нурофен, два пузырька валидола, нашатырь и пузырек марганцовки. Теперь резко за угол, в спасительную темноту маленького дворика. Вот оно, «счастье». Отличные мусорные баки. И совсем везуха – в одном из баков свалены какие-то тряпки. Живем, Мэл…

Через пару минут Мэл, покачиваясь и периодически кашляя, вынырнула из темноты дворика обратно на улочку, и дойдя до перекрестка, свернула по узкой асфальтовой дорожке, пересекающей двор перед домами, граничащими с парком. Мэл направлялась к парку, прямо мимо пары скучающих милиционеров в форме и при оружии.

Спокойней, Мэл. Мы с тобой бывалые девочки, и как-то за компанию с друзьями от пары облав уходили. Громыхни-ка авоськой, пусть бутылки звякнут. Ноги помедленней переставляй, не спеши. Нервы не казенные, незачем так психовать, просто иди вперед, будто во всем мире важнее сбора бутылок ничего нет.

А еще, Мэл, давай-ка про тебя споем…

Куда идет бедняжка Мэл?

Куда-то далеко…

Кто скажет нашей бедной Мэл,

О том, что все прошло?

Прошла весна, исчезли сны,

Мэл ждет любовь давно…

Зачем искать, куда спешить?

Мэл ищет все равно…

Спроси ее о небесах,

О святости колец.

О ждущих в мире чудесах,

О близости сердец,

Спроси ее о мудрецах,

И где лежит венец.

О рыцарях и дураках,

И где нас ждет конец.

Что скажешь путнику, ты, Мэл?

Что видишь далеко?

Что разум знает наперед,

Все на земле пройдет?

Пройдет вся жизнь, умрет мечта,

Мэл ждет любовь давно…

Душа, потерянная Мэл,

Заплачет все равно…

Нет счастья для бедняжки Мэл

В подлунном далеко…

Нет разума у дикой Мэл,

Жить или умереть - ей все равно…

Песню написал Кузька Кронштейн, пятидесятилетний бомж, прибывший в столицу аж из Владивостока. Он сильно пил и, думаю, к настоящему времени покинул мир живых, потому что никакой организм не выдержит такой алкогольной накачки. Кузька никогда не рассказывал, как дошел до жизни такой. Лишь однажды я случайно увидела, что все его руки выше локтя покрыты сложными и красивыми татуировками. И он нехотя бросил, что разрисовали его «в Африке, в Африке, в далеком Лимпопо, где ждет девчонка юная, но не придет никто». Надеюсь, его душа обрела счастье, где бы она ни была сейчас.

Надо сказать, что я очень, очень давно не пела в стиле Мэл и подозревала, что изрядно путаю нескладные слова и немудреный мотив творения Кузьки. Зато после пары строф я вдруг совершенно успокоилась. В конце концов, что может быть хуже судьбы бедняжки Мэл – скитаться по свету в поисках любимого…

Один из ментов медленно подошел ко мне, но сложный аромат, которым я «благоухала», заставил его оставить между нами некую дистанцию. Я продолжала тихо брести, пару раз издав неприличный звук. И тут служитель правопорядка спросил:

- Эй, бродяжка, а ты видела когда-нибудь Мэл?

А-а-а!! В рот мне ноги! Засмеяться нельзя, а сохранение серьезной морды может и до судорог довести. Вот он, момент истинной славы, когда собственное творение выходит из тени и оказывается куда живее и интереснее самого создателя. Интересно, великий вселенский Создатель испытывает с нами схожие трудности?

- Видела, товарищ начальник.

Я придала своему голосу гнусавости, чтобы по возможности скрыть возраст. Я могла за счет сутулости и хромоты прибавить себе годков двадцать, но без грима достаточно пары пристальных взглядов, чтобы маскарад полетел к чертям собачьим.

- Не врешь?

- Вот те истинный крест! – Я размашисто перекрестилась.

- Она тебе предсказала что-нибудь?

- Ага. Однажды я встречу доброго мента и буду с ним счастлива до скончания времен.

Напарник моего собеседника заржал. И оба мента, утратив ко мне всякий интерес, вернулись к своему занятию – ожиданию событий.

Прежде, чем я добралась до края леса, пришлось еще пересечь пустырь, разделяющий жилые кварталы и собственно лес. Но с каждым шагом я чувствовала себя все спокойнее. Наконец, кустарник скрыл меня от людей и города. Пройдя еще немного по узкой тропке, я швырнула авоську с бутылками в кучу листьев, скинула ботинки и забросила их уже подальше в кусты. Вытащенную из-под кофты и теперь кажущуюся невероятно тяжелой сумку с ноутбуком я повесила на плечо. Всё, теперь подхватить свободной рукой подол юбки – и бежать вглубь леса.

Где-то далеко сзади залаяла собака. Прости, собачка, может я немного переборщила, но мне совсем не хочется быть загнанной по всем правилам охоты…

24. Добрый друг

Следующая страница: 24. Добрый друг

Ну почему, если диктатор, то сразу должен быть гарем? Гарем – крайне хлопотное и опасное для жизни мероприятие. Дорогое и большую часть времени абсолютно бесполезное.
«Талисман»