Татьяна Латукова. Браслет. (Волшебные вещи - III)

10. Поручения и просьбы

Кабинет диктатора, обычно ничем не выдающий своей значимости для истории, сегодня исполнен некоей неуловимой торжественности. Иван не слишком удивляется. Диктатору не свойственны неофициальные приглашения «поговорить», и Ваня уже сутки мучается догадками, о чём деликатном Чародей собирается его попросить. Обстановка явно напряжена.

Подбирается к сути просьбы диктатор издалека:
– У меня есть два друга, чьи размышления имеют для меня особое значение. Два друга являются для меня очень важными векторами мира. Два друга помогают мне, поддерживают меня, спорят со мной, стремясь не к славе или богатству, а к хорошей жизни для хороших людей.

Иван догадывается, в чём дело, но Чародей по привычке уходит в подчёркивание значимости и важности темы:
– Ворон видит все изъяны мира. Ты умеешь находить положительные стороны в самых отвратных душах и явлениях. Ворон чувствует ключевые точки, важные для истории. Ты ощущаешь потоки времени, которые несут с собой созидание или разрушение. Между вашими очень разными и подчас диаметрально противоположными точками зрения я ищу оптимальные решения.

Вежливый кивок философа, и диктатор откровенничает:
– Я не ждал, что вы подружитесь. Но ваша взаимная неприязнь затмила все мои опасения. А ваше неприятие друг друга может стать проблемой, когда вы будете работать вместе и зависеть друг от друга.

Иван и смущается, и раздражается замечанием диктатора:
– Нам просто нравится спорить.

Вздохнув, Чародей переходит к делу:
– Ворон собирается искать Тропу. У него тонкое чутьё на разную мерзость, и он безошибочно нашёл то место, где ему с лихвой хватит развлечений. Он летит в Запредельск. А это твоя территория.
– Я уже обещал ему свою помощь.

Чародей выходит из-за стола и устремляет на философа внимательный взгляд, который не так-то просто выдержать:
– Я тебя не столько даже прошу, сколько в государственном порядке обязываю. Обеспечь Ворону режим максимального благоприятствования. Прошу тебя, сгладь острые углы, присмотри, чтобы не было излишней напряжённости. Вряд ли ты удержишь Ворона от экстремальных вылазок, но если потребуется, помоги ему благополучно вернуться.

Несколько озадаченно Иван переспрашивает:
– Ты полагаешь, я без твоих указаний не помогу ему вернуться?

Чародей с лёгким нажимом продолжает:
– Ворон может посещать любые места и запрашивать любую информацию. Не надо пытаться ограничить ему доступ куда-либо. Понимаю, что его действия, скорее всего, будут и тебя, и многих других раздражать, но он должен знать абсолютно всё. В том числе то, что не должен знать я.

Иван про себя замечает, что помимо действий самого полковника, изрядное раздражение вызывает и столь навязчивая забота Чародея о нём.
– Ворон хороший человек. Ты можешь доверять ему, как мне. Даже больше, чем мне. И я сам буду арбитром во всех ваших конфликтах. Он сделает то, что я скажу, даже если будет не согласен с моим решением. Ты можешь звонить мне в любое время дня и ночи, чтобы пожаловаться на него или посоветоваться, как быть. Я поговорю с ним и всё улажу.

Не выдержав, Иван прерывает эмоциональную речь Чародея:
– Ты похож на нервного папашу, отправляющего подростка в летний лагерь.

Чародей, вздохнув, отбривает:
– Папаша нервничает, потому что закоснелый вожатый не понимает, что под чешуёй чудовища спрятан добрый и ранимый ребёнок.

Представив себе кривую ухмылку Ворона, Иван даже не находится, что сказать. Вот это наголо бритое чудовище, вооружённое с ног до головы и неприлично ругающееся на нескольких языках – ранимый ребёнок? Интересный, конечно, психологический штришок к портрету самого диктатора, которому некуда приложить отцовские инстинкты, но почему объектом альтернативной заботы стало исчадие? Чтобы ранить этакое «дитя», потребуется что-то действительно инфернальное.

Чародей догадывается о мыслях философа и холодно прощается, сославшись на важные государственные дела.

Чёрная крепость украшена лишь несколькими светящимися окнами и теряется в вечерних городских огнях, превращаясь в несколько обычных домов вдоль одной из улиц. Внутри почти никого нет, и это вселяет в философа тревожное ощущение непорядка, хотя он и понимает, что пустота – лишь отражение того факта, что рабочий день давно закончился.

Если Чародей изложил свою просьбу с неким государственным пиететом, Шут встречает философа в мятом и грязном комбинезоне. И местом встречи становится одна из безликих комнат со столом и двумя стульями в середине – не то приёмная, не то комната для допросов.

Неопрятный опричник холодно сообщает Ивану:
– Наша хитрая змея подползла к диктатору, чтобы получить его разрешение смыться. А этот великий государственный ум, ясное дело, повёлся на благостные речи о строительстве светлого будущего на самых далёких, глубоких и мрачных рудниках. В столице что-то пока не получается, слишком много разной гнилой интеллигенции жаждет заграничной колбасы. А на одном отдельно взятом руднике получится. Наверняка. Самое светлое будущее по образцу известных мировых прецедентов. Представь: диссиденты в красивой полосатой форме, с красными галстучками и номерочками на рукавах роют земелюшку, поют патриотические песни и неистово любят родину. Лепота.

Иван не знает, как реагировать на этот пассаж, и после длинной паузы опричник свысока, без какого-либо намёка на веселье поясняет:
– Шутка.

Невозмутимо и равнодушно Иван отвечает:
– Я не вполне понимаю, к чему такое вступление.

Опричник иронично кривится, демонстрируя своё неверие в это заявление, а потом жёстко распоряжается:
– Ты сделаешь всё возможное и невозможное для того, чтобы Ворон спокойно занимался своими делами. Ты дашь ему людей, технику, любые материалы и оборудование по первому его слову. Ты обеспечишь его всем необходимым, ты организуешь ему наилучшие условия, ты поможешь ему даже в самой неважной малости.

Неужели первые лица тирании и впрямь полагают, что в таких командах есть необходимость? Это сомнение в способностях Ивана? Или предупреждение о неадекватности Ворона?
– И если с ним хоть что-нибудь случится, ты будешь нести персональную ответственность за каждый его чих, за каждый неровный вздох и каждую царапинку. Я лично организую тебе такие репрессии, что все страшилки диссидентов покажутся наивными детскими рассказиками.

Тяжёлый взгляд опричника испытывает терпение философа. Иван спокойно выдерживает эту игру в гляделки:
– Я обязательно приставлю к Ворону воспитательницу детского сада. И буду лично следить, чтобы полковник не забывал носовые платочки.

Опричник улыбается, гнетущая атмосфера мгновенно рассеивается. Иван приходит к выводу, что прошёл какую-то проверку. Но в мыслях застревают всё те же вопросы: почему первые лица тирании так обеспокоены поездкой Ворона в Запредельск? Отчего диктатор и опричник пытаются позаботиться о полковнике в столь неподходящем стиле наивных родительских увещеваний и угроз? И знает ли сам Ворон, что его друзья так энергично превращают его в несмышлёныша, которому нужна нянька?

Волшебница совершенно случайно подстерегает философа в Географическом обществе. Подхватив его под руку, она экспрессивно заявляет:
– Ваня, я хочу попросить тебя об одолжении.
– И я знаю, о чём пойдёт речь.

Волшебница улыбкой и мягким жестом обрывает философа. И в сравнении с приказами диктатора и угрозами опричника вкрадчивая просьба звезды звучит пророчеством апокалипсиса:
– Ворон – очень сильный и стойкий человек. Он выживет там, где от нас с тобой останутся голые косточки. Но для меня важно знать, что вдали от друзей он не одинок. Что он не мыкается в грязной гостинице, а живёт в домашнем тепле и уюте, что не ругается с глупыми кухарками, а ест хорошую, вкусную еду. Что он может поболтать с другом. И что друг вызовет врача, если в том будет необходимость.

Иван решает не спорить и послушно кивает. Но этим просьба не ограничивается.
– Пригласи его пожить к себе. Ты сам говорил, что у тебя достаточно места, а ему много не надо. Люди полны предрассудков, а для него важно чьё-то внимание, участие, забота. Позаботься о нём. Пожалуйста. Твоя мудрость и твоя доброжелательность помогут вам найти общий язык. Он очень скромен в быту и вряд ли так уж стеснит тебя.

Как можно непринуждённее Иван замечает:
– Сначала ты попросила его пригласить меня. А теперь и мне деваться некуда.

Волшебница ослепительно улыбается:
– Я не диктатор, Ванюша. Я просто попросила. Скажи «нет», и тема будет исчерпана.

Нда. Сказать «нет» диктатору было бы просто. А вот отказать в простой просьбе Волшебнице… невозможно. И всё равно он уже обещал помочь.
Хотя и неизвестно кому.
В тирании есть один секрет, охраняемый больше, чем военные планы Чародея и сценарии новых шоу Волшебницы. Это биография полковника Ворона. Собственно, такого человека в тирании просто не существует. Существуют лишь легенды, в которых Ворону приписываются сверхъестественные силы, умение запросто заходить в любые адские измерения и талант договариваться с самой Смертью.

Участвовал ли Ворон в перевороте Чародея? Определённо. Но как? Неизвестно. Работал ли Ворон на тиранию в первые пару лет шаткой власти диктатора? Несомненно. Что делал? Неизвестно. Воевал ли Ворон за тиранию во время последнего конфликта с герцогством? Наверняка. Но на каком фронте? Каком-то тихом и незаметном? Неизвестно.

Неизвестность – второе имя Ворона, и попытки проникнуть в реальную историю легенды неизменно натыкаются на аккуратные белые пятна, за которыми чувствуется уверенная воля самой легенды. Этот «ранимый ребёнок» не оставляет за собой следов. Только сказочки и суеверия, будто по длинному волосу исчадия можно спуститься на дно звёздного колодца желаний…

Ивану не хочется начинать неприятный разговор, хотя он не может объяснить самому себе, отчего он так уверен, что разговор будет неприятным. Тем же вечером он спокойно сообщает Бусинке:
– Я пригласил Ворона быть нашим гостем в Запредельске.

Бусинка хмурится и с лёгким вызовом спрашивает:
– Зачем?
– Волшебница попросила.
– А завтра она попросит тебя спрыгнуть с крыши.
– Может, и спрыгну. Всё зависит от конкретных обстоятельств.

Бесцельно переставив несколько тарелок, Бусинка робко, но вместе с тем и настойчиво пытается возразить:
– Я думала, мы начнём узнавать друг друга, попытаемся привыкнуть к жизни вдвоём, построить что-то общее. Третий человек будет мешать.

Ваня кивает и прячется за свой статус наместника:
– Моя работа – это общение с людьми. Ты ведь готова помочь мне в моей важной работе? Мало ли какие люди будут гостить в нашем доме? Я хотел бы, чтобы в нём было одинаково комфортно всем.
– Но зачем приглашать… таких… людей?
– Ворон – личный помощник Шута, друг Волшебницы и человек, чьё мнение важно для диктатора. Этого достаточно, чтобы уважать его. А неприязнь мы постараемся развеять. Немного усилий – и всем будет комфортно.

Уже засыпая, Иван понимает, что полковнику Ворону вряд ли будет комфортно в его скромном домике. Есть одно «но», о котором никто не вспомнил и не задумался. Собаки. В доме Ивана Голубева сверхъестественного полковника встретят маленькие лохматые собачки, которых он так отчаянно боится.
Интересно, почему?

Продолжение следует...

0  |   1  |   2  |   3  |   4  |   5  |   6  |   7  |   8  |   9  |   10  

Прекрасная девица Белолица сделала мне замечание. Правильно говорить «беллицца». В нашем дремучем крае каждая сермяжная крестьянка запросто парларит по-итальянски.
«Привидение на просеке»