Татьяна Латукова. Оберег. (Волшебные вещи - II)

1. Знакомство

Приглушённый свет в зале почти не оставляет мест для теней, и остаётся только скромно таиться у стенки, надеясь, что за разряженными гостями никто не обратит внимания на просто одетую девушку, у которой нет права здесь находится.

Главное – не забыть своё новое имя. И Зоря время от времени повторяет и повторяет его про себя: Зо-ря, Зо-ря-на. Нужно привыкнуть к такому обращению, а пока получается плохо.

Второе, о чём надо помнить, это осанка. Нельзя сутулиться. Но Зоре всё время хочется поджать плечи и сбежать незаметной мышкой. Хотя надо быть такой же, как все. Нельзя допустить, чтобы её выгнали с приёма по случаю прибытия в страну лесных орехов делегации из тирании. Во главе с самим Чёрным Чародеем.

Стране лесных орехов подвезло на визит диктатора, потому что их умный президент во время последней войны гадких слов в адрес Чародея не говорил, а, вовремя сообразив, куда ветер дует, послал тирании гуманитарную помощь: складные бараки для пленных. Чародей это оценил, и теперь в ответном дружеском порыве поставляет орешникам чушки. Зоря пыталась вникнуть, что такое чушки, но так и не поняла. Вроде бы не свиньи. А там кто его знает.

Орешники могут быть счастливы. А вот премьер родной республики Зори в истории с войной сел в лужу. Мало того, что поливал Чародея грязью даже тогда, когда все разумные цивилизации заткнулись. Мало того, что предоставил Герцогу политическое убежище. Так ещё и ухитрился ляпнуть на одном международном форуме, что Волшебница, дескать, сама напросилась. Забавный был момент. Премьер ещё и вещать это откровение не закончил, а вокруг уже никого не осталось. Разбежались остальные высокопоставленные лица. Так, на всякий случай. Чародей с супер-соседом во время войны выяснили, что на одном языке говорят. А тот сосед на ядерном чемоданчике спит. Так что умные люди о Волшебнице говорят только то, что она гениальная танцовщица, неординарная звезда и национальная героиня.

Зоря приглядывается к гостям. Важные мужчины, красивые женщины. От драгоценностей глаза слепит. У толстенькой девушки рядом изумруды в четыре ряда. И неподалеку у старой леди крупные сапфиры вперемешку с аквамаринами. Всё такое синенькое – видимо, специально под цвет кожи старушки. Мрачновато.

А вот и он, Чёрный Чародей. Сразу видно, что правитель страны. Статный такой, и лицо волевое. Рядом с диктатором уверенный генерал в форме – военная шишка, он важной армией в войне командовал. Ещё двое в штатском – телохранители. От всех этих людей лучше держаться подальше. И группу советников Чародея надо обойти стороной. В плане Зори знакомство с мужчиной не самого высокого уровня.

Симпатичный мужчина стоит возле статуи неизвестной богини, небрежно облокотившись на постамент. Его обычный костюм явно знавал лучшие времена. Точно не военный и не референт. Референты так не улыбаются – широко, непринуждённо и обаятельно. Так и хочется улыбнуться в ответ. Вряд ли этот весёлый мужчина богат, иначе мог бы приодеться, но наверняка достаточно влиятелен, иначе не попал бы в делегацию. Скорее коммерсант, чем чиновник.

Сделать глубокий вдох. Подойти. Улыбнуться. Теперь надо что-то сказать. Но что?

Мужчина дружелюбно и понимающе подмигивает:
– Не знаешь, что сказать?
– Нет. Надо было придумать заранее. Я всё время думаю, что надо придумать. И всё время забываю. Вылетает из головы.
– Бывает.

Глупо молчать. Но все слова потерялись где-то в голове.

Мужчина приветливо улыбается и запросто спрашивает:
– Как тебя зовут?
– Зоряна.
– В таком случае, я – Финист Ясный Сокол.

Сокол – понятно, фамилия тотемная, древний такой род. Ясень – наверное, имя. Красивое. А вот кто такой финист? Может, сокращение от финансиста? Вспомнив правила хорошего тона, Зоря чуть склоняет голову и сдержанно отвечает:
– Очень приятно.

Ой, как неловко получилось присесть. Но Ясень вряд ли заметил, что она неопытна в таких выкрутасах. Он успел раскланяться с длинноногой актрисой. Вот бы научиться делать пальцами такой едва уловимый жест, который кажется непристойным.
– Давай, потанцуем, Зоренька?
– Музыки ведь нет.
– Сейчас будет.

Раздаётся тихая грустная мелодия. Неординарная звезда, о которой нельзя говорить плохо, откопала старые нотные рукописи на задворках провинциального дома культуры, и теперь это мировой хит.

Тирания – просто склад хитов и достопримечательностей. Где ни копни, обязательно шедевр завалялся. Столетиями жители прятали всё ценное в землю, а теперь диктатор приказал отрыть всё обратно. И чего только не обнаружили. Даже театр античный в кургане древнем откопали. Вместе с деревянным кораблём на колёсиках. Что хочешь, то и думай.

А вот родная республика Зори на антиквариат бедновата. Да и вообще бедновата. Даже если брать в расчёт давно распроданный антиквариат. Это в тирании заводы литейные и культурные дрожжи тысячелетней закваски. Что ни кинь, само растёт, и поливать не надо. А на маленьком проходном дворе цивилизаций лишь обрывки бумаги и объедки, оставленные чужими армиями.
– Зорюшка, так мы танцуем? Или замираем в экстазе от звуков скрипок? Пойдём, мне не терпится проверить, есть ли на тебе что-нибудь утягивающе-корсетное.
– Нет.
– Хорошая фигурка. Люблю женщин с тонкой талией.

Как это понять? Это комплимент?

Танцевать Зоря умеет. Это входило в программу её образования. Но на уроках всё выглядело совсем иначе. Мадам Тритакта не прижимала её вот так близко к себе, и не касалась губами её шеи.
– Зачем ты здесь, Зорюшка?

Лучше, наверное, не врать. Во вранье легко запутаться. Она ведь вообще здесь незаконно. Вдруг это выяснится? А она уже кое-чего добилась.
– Чтобы познакомиться с мужчиной.

Ясень широко улыбается:
– Ошеломляюще честно. Ты уже познакомилась с мужчиной. Со мной. Что дальше?
– Мы могли бы куда-то пойти. Продолжить знакомство.
– Вот так сразу?
– Нужно что-то ещё?
– А там, куда мы пойдём, мы что будем делать?
– То, что делают мужчина и женщина наедине.

Это смешно? Почему Ясень так весело рассмеялся?
– А ещё дальше?
– Тебе это понравится. И ты захочешь ещё раз со мной встретиться.

Ничего не выйдет. Она неправильно говорит. На истерически смеющегося мужчину уже начали оглядываться. А ей нельзя привлекать к себе внимания.
– Ты такая лапочка… Ещё никогда меня не приглашали прыгнуть в помойную яму так незатейливо и непринуждённо. И таким прелестным ротиком. Пойдём-ка, отойдём в кулуары этого благородного собрания.

Ку-лу-а-ры. Словечко из той же пачки, что и будуары. Мамуля всегда говорит про свои будуары, хотя у неё только одна спальня. Да и та жалкая.

Ясень протаскивает Зорю за руку в небольшую комнатку и разваливается на кожаном диване.
– Ну? Мы наедине. Что ты будешь делать?

Э-э-э… Наверное, то самое…

Только как начать? Надо мужчину раздеть? Или сначала самой раздеться? Или начать с поцелуя? Или просто упасть на диван?

Здорово, что Ясень так красиво смеётся. И самой хочется посмеяться. Хотя она не понимает, над чем.
– Ты доигралась, детка. Я тебя всерьёз хочу. Иди сюда.

Всё оказывается не так уж и страшно. Но непривычно. Мужчина зачем-то пытается двигаться. Зачем? Ему совсем не обязательно что-то делать. Она сделает всё сама. Это легко, потому что за его сильные плечи удобно держаться. И у него такое крепкое, компактное, что ли, тело. Ничего изобретать не надо…

Оказывается, мужчины тоже бывают красивыми. Очень красивыми.

Но лучше об этом не думать. Мало ли, до чего можно додуматься.
– Фуу… Вот это вечер начался… Но я не люблю играть в одну сторону. Твоя очередь сходить с ума.

Он что, хочет… Так вот просто? Но она… О, нет… Что он делает…

В хитром плане Зори был один изъян. Её развратная натура взяла верх над всеми постулатами правильного воспитания и начала проявлять себя в разнузданном и диком поведении. Природу не обманешь. Зоря родилась грешницей, и никакие воспитания этого не изменят. И теперь она, забыв обо всём на свете, готова продать не только тело и душу, но и весь белый свет красивому улыбающемуся дьяволу.

Нет. Не останавливайся. Нет, остановись. Нет, не надо… Боже мой…

В чувство Зорю приводит ласковый голос дьявола:
– Ты красивая. Да и вообще вся классная. Ну, почти.

Ясень резко разворачивает расслабленное тело женщины на живот. Зная, что он ей не поверит, Зоря лепечет давно заученную отговорку:
– Это старая история. Я неудачно упала с велосипеда. На забор из проволочной сетки.

Движения мужских пальцев кажутся прерывистыми и тяжёлыми, горячими.
– Тебя бьют. Вот эти следы – тонкая плеть. А вот эти шрамы от чего-то грубее. Края неровные и раны были глубокими.
– Тебя это смущает?

Снова перевернув Зорю и собрав её в удобный комочек, Ясень усаживает девушку на свои колени и сдержанно отвечает:
– Меня это злит. Кто тебя так наказывает? Кто бьёт?
– Я не хочу говорить. Это дело прошлое.
– Не ври мне, Зоренька. Я вижу, что не такое уж прошлое.
– Меня не бьют. Бить – это фу, это моветон, это неприлично, и вообще ужасно, что в наше цивилизованное время есть такие изверги, кто способен поднять руку на слабое существо. Меня воспитывают – для моего же блага. У меня плохая восприимчивость к словесному воспитанию. И я много грешу.
– Ты повторяешь то, что твердят тебе. Но всё это чушь. Ты давно не ребёнок, тебя незачем воспитывать, и вряд ли ты грешишь больше, чем врёшь и пристаёшь к незнакомым мужчинам. Так почему ты это терпишь? Ты можешь в любой момент начать новую жизнь и не подвергать себя опасности.
– Я не могу.
– Хочешь, поедем со мной в тиранию? Я увезу тебя прямо сегодня, прямо сейчас.
– Нет.
– Ты боишься довериться мне? Рискни, Зорюшка. Вряд ли я страшнее, чем твои мучители.
– Я не боюсь.
– Тогда что тебя держит? Хочешь, поедем просто на экскурсию.
– Нет-нет. Я никуда не поеду.
– Ладно. Как хочешь. – По комнатке проносится холодный ветерок. Ясень перестаёт улыбаться, и в его тихом голосе исчезают ласковые интонации. – Всё, слезай, мне ещё какие-то грамоты подписать надо. Международный конфуз случится, если я без штанов выбегу под софиты и телекамеры. На конфуз наплевать, мировое сообщество, пожалуй, даже разочаровано будет, если я ничего этакого не выкину. Но от занудных нотаций диктатора мне всегда хочется повеситься.

Если на секундочку всё это представить, то диктатор сам пристрелит Ясеня на месте. С Чародеем шутки плохи. Герцог вон выкинул коленце. И где теперь этот Герцог? Никто не знает, только мёдиумы шёпотом болтают, будто его душу расщепили на тысячу клочков, а клочки отправили в разные измерения. И теперь ему вовек не собраться. Ужас.

После потворства собственной похоти у Зори всегда плохо с головой. О чём она, вообще, думает? Ей надо договориться о продолжении знакомства.
– Мы встретимся ещё?
– Если я решу, что хочу этой встречи.
– Я живу в отеле «Самурайская кочерыжка».
– Знаешь, откуда такое название? Пятьсот лет назад на месте отеля стояла таверна. И остановился в ней на ночь один заморский самурай. Местные мошенники подменили самурайский меч на кочерыжку, но утром самурай обнаружил обман, и расправился с негодяями одной кочерыжкой.

Ясень весело подмигивает, и Зоря догадывается, что он её разыгрывает.
– Ты это только что придумал.

Мужчина смеётся, и Зоре грустно с ним расставаться. Он так привлекателен, так весело смеётся. И ей хочется остаться с ним, с этим улыбающимся дьяволом.
– Ты, Зоренька, не профи. И не актриса. Но кто ты тогда?
Дурочка. Обманщица. И, чего уж там, грешница.

Ясень быстро выводит её в залу, и Зоря торопится покинуть помпезный приём. Кажется, она всё сделала правильно. Только что-то грустное щемит где-то внутри. Зачем он заговорил о новой жизни? Будет больно вспоминать об этом.

0  |   1  |   2  |   3  |   11  |   12  |   15  |   19  |   22  |   28  |   32

Следующая страница: 2. Шёлковый платок

Холодно им. Библиотеками бы топились. Слов таких многомудрых не вычитывали бы в фолиантах пыльных. Знания – страшная вещь для мозгов идиотов.
«Талисман»