Татьяна Латукова. Ключи и скрипки

Глава 7. Скрипичный ключ

Простой клочок бумаги. Маленький, невзрачный, с мелкими чёрными надписями. Немного примятый клочок. Клочок, переживший прозябание в каком-нибудь кармане.

И сколько же проблем из-за этого куска целлюлозы! В какую сторону бежать?! За что хвататься?!

Прежде всего, нужно платье. Классическое платье, приталенное, с расходящейся, но не слишком пышной юбкой до середины икры. Красивого цвета платье из натуральной ткани. Где взять такое платье в самом безумном городе мира, набитом чем угодно, только не тем платьем, которое загадала себе Тайка?

Про удобные туфли лучше даже не вспоминать. Хорошо, хотя бы маленькая сумочка есть. Бабушка на Новый год подарила. Самый дурацкий подарок, какой только можно себе представить, а вот надо же, пригодился. И пусть снега нет, Тайка наденет пальто. То настоящее пальто, в котором даже мешок картофеля выглядел бы благородно.

Ещё и себя надо привести в условный порядок. Руки-то в царапинах, на щеках красные пятна, и с волосами полная беда – чесать и чесать эту паклю. Времени совсем нет, всего две недели осталось! А Тайка никак не приблизится к тому совершенному образу, что высветился в её голове ровно через одну десятую секунды после того, как она увидела невзрачный клочок. Билет. В консерваторию.

Миша оставил билет в мастерской – без записки и пояснений. Тайка пыталась позвонить, но телефон музыканта был выключен, и на сообщения Миша не ответил.
Да и что тут отвечать? Вот он – билет. Бери и приходи.

Бабушка удивилась возвращению Тайки в родное жилище, но все оговорки Марии проскочили мимо ушей внучки. Тайка согласна быть ударом судьбы, неблагодарной свинотой и драной метёлкой. Да кем угодно – наплевать. Тайке нужен шкаф. Тайке нужна ванна каждый день. Тайке нужно причёсываться, укладываться, делать маски и массажи.

И вообще непонятно, чем бабушка недовольна. Внучка собирается воплотить мечту старушки в жизнь. Превратиться из слесаря в красивую даму. Это же не выставка станков. Консерватория! Понимать надо.

Время совершает огромные скачки, когда вдруг оказы-вается, что на календаре уже среда, а потом издевательски растягивается до бесконечных минут, когда платье отпарено, отглажено и заняло всю центральную секцию шкафа, восемь вариантов причёски перепробованы, туфли приехали и ждут своего часа, а этот самый час ещё ждать и ждать.

Такси приезжает вовремя, и Тайка прибывает к консерватории за сорок минут до начала концерта. Городские пейзажи центра её немного разочаровывают. Несмотря на все обновления и замену старых особняков новоделами, Москва остаётся Москвой. Город куполов набрасывает свою невидимую купеческую шаль на все изыски архитектурной моды, и новоделы пропитываются запахом давно забытых калачей, начиная гудеть в тон лоткам исчезнувших лудильщиков.

А вот собирающаяся на концерт публика демонстрирует упадок представлений о том, что прилично в храме музыки. На фоне рыхлых тёток в заношенных свитерах и молодёжи в рваных джинсах Тайка ощущает себя анахронизмом.

Откуда её сюда занесло? Из тридцатых? Из Серебряного века? Из времени ещё раньше?
Есть ли в этом собрании другие женщины в платьях? Со сложной укладкой волос? С бриллиантами?

Вот на кой ляд Тайке сдались ещё и бриллианты? Лежали себе спокойно – и даже не пылились. Нет, хромую дурочку потянуло нацепить и серьги, и колье. Хорошо, дырки в ушах не заросли. Но, очевидно, выросли дырки в мозге.

Можно сто раз сказать себе, что будешь осторожной. Можно сто раз прокричать, что никакие мужчины тебе не нужны. И всё же Тайка пришла в этот зал. Бесполезно врать, что мужчина, позвавший её сюда, ей не интересен. Да, они едва знакомы, да, она ничего о нём не знает. А что-то давно забытое тает в душе, заставляя сердце биться чаще…

Тайка привлекает любопытные, восторженные, завистливые взгляды, но игнорирует внимание со стороны.

Молчаливая кукла и весёлая девица смешались – получилась красивая дама, будто отгороженная от остальных невидимым экраном. Ощущать себя в этом новом образе непривычно, но приятно.

Присев в кресло, Тайка задумывается, не присоединить ли ей к образу ещё и диадему. Если продать мастерскую, на маленькую диадему, наверное, хватит…

Совсем рехнулась. Какая диадема? Программкой надо было обзавестись. Что исполнять будут?
– Простите, вы ничего не перепутали? Это ваше место?

Какой-то голодранец посмел побеспокоить благородную госпожу. Тайка оглядывает мужчину, шмякнувшегося в соседнее кресло. Нет, не голодранец, но такой спортивный стиль был бы уместнее на теннисном матче.
– Да, это моё место.
Спутница мужчины дёргает его за рукав, но он снова обращается к Тайке:
– Мы полагали, что одна наша знакомая придёт.
– А пришла я. Ничего не поделать.
– Откуда у вас билет?

Похоже, благородная госпожа начисто оторвалась от реальности. Это теперь так принято? Может, ещё и налоговую декларацию предъявить?
Тайка с мягкой улыбкой, проникновенно сообщает:
– Нашла.

Сосед усмехается и поворачивается к спутнице:
– Вот так я и знал, что брехня.
Девушка выразительно морщится и спрашивает:
– Откуда вообще вся эта дичь взялась?
– Сначала Фидель сболтнул Венику, что встретил музу. Веник мимо ушей пропустил – мало ли что лапоть придумывает на ходу. Потом Фидель начал рассказывать Адаму про иероглифы индейцев. Якобы муза является ему с загадочными рисунками, напоминающими письмена не то майя, не то ацтеков. Адам решил, что этот недоделанный солист с аргентинскими репетициями переутомился. Репетиции шли своим чередом, как вдруг грянул скандал с Кирой. Оказалось, что Фидель не только инфантил и дегенерат, он ещё и сны бесстыжие про музу смотрит.
– А Кира как в эти сны подсмотрела?
– Это ты у неё спроси. Она такое орала, что весь циничный оркестр на неделю румянцем покрылся.
– Соскучилась, видать.
– Прикинь, какая будет драма, если Веник прав насчёт музы. А я думаю, что прав. Фиделя явно штормит. Согласись, он никогда не умирал на репетициях, а тут вдруг в марафонца переделался. Веник беспокоится, что он собирается впечатлить музу. Поэтому и всплыли подозрения насчёт билета. Или Фидель всех разыграл, и тогда мы идиоты, или муза не пришла, и тогда плакала вся Аргентина, или муза здесь, но и это риск, что Фидель что-нибудь да запорет.
Вот так посидишь вечерок в консерватории – и сериалы смотреть не надо.

Увы, интереснейший рассказ, который Тайка слушает, ненавязчиво разглядывая свой идеальный маникюр, прерывают две тётушки, пробирающиеся на свои места в середине ряда. А там и оркестр начинает расползаться по сцене.

Внимательно изучив каждого оркестранта, Тайка озадачивается. Миши среди них нет. И ни в каком ряду никаких скрипок нет никого похожего.

Ля-ми-ля-ре-соль первой скрипки, вялый отклик оркестра, появление дирижёра, хлопки, взмах палочки – и понеслось тутти . Но и в этот последний момент Миша не материализуется на сцене.

Тайка чувствует себя персонажем шоу с розыгрышами. Нет, ну что это такое. Она собралась, настроилась, приоделась – а мужчина не явился. Пусть на сцену, не на свидание, но всё равно обидно.

Минут через десять Тайка философски решает, что такая ерунда, как недостача музыканта в большом оркестре, нисколько не помешает ей насладиться вечером. Ещё бы музыка не грохотала. Оркестр уверенно выдаёт что-то сильно авангардное и режущее слух. Дважды облом. Неужели нельзя было Чайковского подогнать? Пусть бы и с пушками?

К концу первого отделения Тайка устаёт делать серьёзное лицо. И пока зал дружно хлопает, она тактично прячет пару зевков за спинами вскочившей публики. Во время антракта она прогуливается вокруг зала и возвращается на место, чтобы поймать на себе несколько пристальных взглядов. Похоже, не только её соседи интересуются какой-то музой. Тайка успевает заметить, как двое мужчин, тщетно пряча своё любопытство, показывают на неё и о чём-то тихо спорят. Один разводит руками, другой пожимает плечами, с этим они и удаляются.

Второе отделение начинается с перечисления регалий Вениамина Нойзмана. Лауреат многочисленных конкурсов, победитель международных фестивалей и прочая, прочая, прочая выбирается вперёд – и принимается извлекать из скрипки душераздирающие звуки, которые, с точки зрения Тайки, музыкой не являются. Однако спортивный сосед Тайки замирает в кресле с явным восхищением. Наверное, чтобы заставить скрипку так звучать, нужен особый талант.
Может, уйти? Что мастерица здесь делает? Тренирует слуховые нейроны?

Овация лауреату продолжается и продолжается. Но Тайке кажется, что скрипач кланяется и улыбается механически, оставаясь в какой-то своей реальности.

Публика немного успокаивается. Цокают каблуки веду-щей, объявляется следующее произведение. Пьяццолла. Времена года . Не может быть. Тайка услышит что-то человеческое? Солист Михаил Строганов. Хорошо, что не лауреат, две минуты экономии на перечислении званий…
Стоп. Миша?!
Это он? Тот хмурый мужчина с ржавым ключом?
Этот элегантный скрипач?

Рот хорошо бы закрыть. И сумочку положить. И остаться сидеть. Если Миша знает, что Тайка здесь, то знает. Если нет, то её попытка вскочить и помахать сумкой над головой не пойдёт в зачёт образа благородной дамы. Всё-таки бабушка права. Над поведением ещё работать и работать.
Как Мише идёт скрипка… Что за странная мысль?

И всё же. Длинные пальцы музыканта – неудобные, некрасивые в обычной жизни – кажутся изящными и свободными, когда касаются грифа. Говорят, скрипки – как женщины, каждая со своим характером, и каждой нужен свой музыкант, чтобы раскрыть её звучание. Наверное, эта скрипка и есть та хорошая итальяночка.

Миша не улетает в космические дали. Он подыгрывает влюбленной парочке на берегу тёплого океана. Парочке не нужен свет софитов, влюблённые танцуют, потому что влюблены, и музыка столь же упоительна, как их танец.

Где-то далеко есть такой прекрасный мир, где люди танцуют и танцуют – хоть на берегу, хоть в маленьких переулках экзотических городов, хоть в роскошных гостиных…

Вот бы Тайке станцевать. Танго. Ведь в танго не бывает ошибок.

Почему все так шумят? Некрасиво, когда волшебные звуки перечёркиваются хлопками и чьими-то голосами. Тайка просто прикладывает одну ладошку к другой. Сойдёт, что похлопала.

Сосед одобрительно бросает своей спутнице:
– Ярко. И тонко. Венику зачёт – угадал тему.
– Да заткнись ты с Веником своим. Я лучше к Фиделю на сцену полезу. Сорву с себя одежду и закричу, чтобы он забрал меня в музы.
– Так лезь, чего ждёшь.
– Да уж не твоего разрешения.
– А ты кто такая, что тебе нужны мои разрешения?
– Кто ты такой, чтобы хоть что-то мне запрещать?
Парочка встаёт и смешивается с толпой, продолжая лениво переругиваться.
Какой знакомый сценарий ссоры. Неловко от неожиданного напоминания. Прочь, прочь, забыть и не возвращаться.

Основной поток слушателей утекает в гардероб. Что делать? Уезжать? Попробовать позвонить?
Миша влетает в зал через боковые двери и протягивает мастерице сразу обе руки:
– Тайка! Я сто лет так не волновался.
– Я тоже.
– Тебе понравилось?
– Да. Я прожила целую жизнь в Буэнос-Айресе.
– Со мной?
– С тобой.
И можно продолжать жить так в Москве. Просто стоять и держаться за руки.

К парочке подходит нескладный Вениамин Нойзман:
– Фидель, дружище, сейчас наш оркестр осознает реальность, и вас затискают. Хватай музу и улепётывай, Фима вас отвезёт, а скрипку я заберу.
С этим Веник смешно кланяется Тайке и делает жест в сторону двери, показывая, что парочке пора бежать.

Миша уверенно кивает и подставляет Тайке свой локоть. Веник издаёт громкий возглас и уходит по центральному проходу, призывая какую-то Варвару. Любопытные взгляды утекают за ним, и Тайка понимает, что виртуоз знает о хромоте музы.

Простой, но действенный манёвр. Но насколько эта её особенность важна для Миши? Вениамин бережёт друга от подколок? Или пытается сгладить ситуацию для неё?

Спасибо, конечно, только она из мужского мира металла и станков. Там такие издёвки случаются, что никаким музыкантам и не снились.

Ночь. Холодный ветер, хлещущий ливень, напрочь промокшие туфли. Чужая машина с заметным ароматом табака и сандала. Куда Тайка уезжает? Готова ли она к этой дороге?
Что её ждёт? Прочь, прочь, никаких вопросов.
Тёплое прикосновение чутких пальцев к разгорячённой коже щёк. Поцелуй…

Следующая страница: 8. Рецидив

Мало ли, чего тебе наговорили в деревне. Машка-попадья болтает, что Полтушка на метле летает. На Луну. И что?
«Привидение на просеке»